- Это вообще была золотая женщина. А муж у нее вроде даже был Героем Советского Союза А ты, кстати, вообще с нашими бывшими одноклассниками общаешься?
- Ну, в принципе, да. Некоторые до сих пор живут здесь, с ними я пересекаюсь даже иногда. С некоторыми общаюсь через «Одноклассников», через «В контакте».
- А с учителями?
- Первое время довольно часто встречал на улице. Потом, все реже, реже. А потом и вовсе перестал встречать. Ты же помнишь наш учительский состав: там же почти всем в 91-м году было уже в районе пятидесяти – шестидесяти лет. А той же Александре Сергеевне вообще под семьдесят. Естественно, все они постепенно из школы уходили. А сейчас там, скорее всего, вообще ни одного знакомого лица не осталось. Шутка ли – тридцать два года прошло.
- Тридцать два, - задумчиво повторил Александр. – Мы с тобой волею судеб опустились на отметку МИНУС ТРИДЦАТЬ ДВА ГОДА.
- Ну а ты-то ни с кем из наших бывших не общаешься?
- Увы, - Александр развел руками. – Я наверно нехороший человек, редиска. Как отсюда уехал в другой район Москвы, так и с концами. Место жительства стало другим, место учебы другим, ну и круг общения тоже стал другим. Ты спросишь, почему у меня нет страничек в социальных сетях? Знаешь, мое мнение – негоже сотруднику спецслужбы в этих соцсетях «светиться».
- И с Танькой Кругловой не общаешься?
Александр покраснел:
- А почему я именно с ней должен общаться?
- Ладно, замяли, - Николай еле сдержался, чтобы не засмеяться. Он-то помнил о лирических отношениях между Александром Голубевым и Татьяной Кругловой. Кстати, Танька тоже уехала из района, и тоже ни в каких социальных сетях замечена не была. – Ой, смотри, а это случайно не Борис Михалыч идет?
Действительно, по дорожке, ведущей к центральному входу школы, шел Борис Михайлович Пудышев, учитель географии, а впоследствии и директор школы. Его Николай последний раз встречал где-то году в 1999-м. Сейчас он был еще относительно молод и бодр. В руках у него как всегда был неизменный коричневый кожаный портфель. Борис Михайлович довольно резво поднялся по ступенькам на школьное крыльцо и скрылся за входной дверью.
- А ты говорил, что в школе ни одного знакомого лица не осталось, - проговорил Александр.
- А ты говорил, что детство закончилось. Да вот оно, наше детство. Здесь и сейчас.
- Да уж, голова кругом от всего идет. А знаешь, скорее всего, я сейчас нахожусь дома. Ну я имею в виду себя образца 85-го года.
- Ты уверен?
- Я помню, что в пионерлагерь меня отдавали обычно в июле-августе. На вторую, третью смену. А июнь я обычно в Москве проводил. Так мы сейчас это проверим.
За территорией школы располагались гаражи. А рядом с гаражами находилась телефонная будка. Она-то и была целью Александра.
- Дай две копейки, - попросил он Николая.
Тот достал бумажник и из отделения для мелочи достал желтенькую монетку достоинством в две копейки.
- Куда будешь звонить?
- Себе домой.
- А номер помнишь?
- Наизусть, как таблицу умножения.
Александр зашел в телефонную будку
- Ты посмотри, забытая надпись. «Бесплатно вызываются пожарная охрана – 01, милиция – 02, скорая помощь – 03, служба газа – 04». Телефончик дисковый, я уже забыл, когда таким пользовался в последний раз, - он снял трубку, сунул монетку в специальную прорезь и стал набирать номер, произнося вслух цифры. – Восемь, четыре, девять, пять…
- Стоп, - Николай схватил Александра за свободную руку. – Какие «восемь, четыре, девять, пять»? Ты чего? Раньше же этого не было. Набирали только семь цифр номера без кода.
- Тьфу, ты, действительно, вот что значит привычка. Семь цифр, правильно… Два, семь, восемь, один…
В трубке послышались длинные гудки. Александр замер, почувствовав, что сердце в груди заколотилось с бешеной частотой. Один гудок, второй, третий, четвертый. Видимо, никого нет дома. Но вдруг послышался щелчок, монета провалилась внутрь монетоприемника, и на том конце провода послышался детский мальчишеский голос:
- Алло, - это был голос Саши Голубева, тогда еще школьника.
- Здравствуйте, - Александр постарался придать своему голосу уверенность и спокойствие. – А можно услышать Веру Павловну?
- Вы ошиблись, здесь нет таких.
- Извините пожалуйста, - Александр положил трубку на рычаг и вышел из телефонной будки. Несмотря на довольно прохладную погоду, ему стало жарко. Он расстегнул куртку.
- Ну как тебе ощущения от разговора с самим собой?
- Это… Это… Коль, это нельзя передать словами. Это выше человеческого понимания.
- Ну, ты-то сам с собой только по телефону поговорил. А вот я вживую с собой беседовал. Это еще хлеще… Ну мы пойдем, наконец, к тебе?
Они завернули за гаражи, и сразу за гаражами Николай едва не налетел на какой-то металлический штырь, торчащий из-под земли. Вообще непонятно было, каким образом здесь этот штырь оказался.
- Черт, чуть себе брюхо не распорол, - воскликнул Николай. – Это же надо прямо за поворотом. И как это до сих пор не убрали. Все-таки в советской Москве тоже не все было идеально… Ты чего, Саш? - он заметил, что Александр резко переменился в лице.
- Я вспомнил одного паренька, который как раз где-то в это время, именно на этом месте, напоролся именно на этот самый штырь. НАСМЕРТЬ.
- Да ты что?
- Да, насмерть. Это был Леша Концевой, где-то на год-два младше нас. Ты его возможно и не знал. Он учился не в нашей школе, а в 455-й. Произошло это прямо на моих глазах. Мы в салочки с ребятами играли, Мишка Павлов был «водящим», но возле школы настиг Леху. Леха стал «водящим» и погнался за мной. А я сюда свернул, за эти самые гаражи, у которых мы с тобой сейчас стоим. Леха – за мной. Но я-то штырь обогнул, а Леха прямо на него напоролся… Потом конечно сразу штырь этот несчастный из земли вытащили. Но Леху-то уже вернуть было нельзя. А он был моим хорошим другом. Был, - Александр на мгновение задумался и вдруг… улыбнулся. – Не был, а ЕСТЬ. И будет жить. Да, Леха будет жить.
Александр под недоуменным взглядом Николая снял рюкзак с плеч и поставил его на землю. Открыл рюкзак и достал из него… саперную лопатку.
- Не одному тебе, Николай, менять историю. Я тоже вложу свои десять копеек. Пусть штырь исчезнет отсюда немного раньше, чем это было в предыдущем варианте развития событий…
Слежку за собой Нефедов почувствовал еще, когда вышел из подъезда. Уж больно подозрительным ему показался невзрачный на вид мужичок средних лет в сером пуловере. Мужичок неожиданно вынырнул откуда-то (видимо из одного из многочисленных автомобилей, припаркованных у дома профессора), едва только за Нефедовым захлопнулась подъездная дверь.
Профессор шел в «Пятерочку», находящуюся через дорогу напротив его дома. Мужичок вместе с ним перешел дорогу. Перед «Пятерочкой» Нефедов специально остановился и оглянулся. Мужичок тоже остановился и стал шарить по карманам своих брюк, будто бы что-то ища там. Когда Нефедов все же вошел в магазин, мужичок прошмыгнул вслед за ним.
В магазине Нефедов взял корзинку для покупок и, как обычно, уже проторенной тропой пошел по отделам «Пятерочки»: овощной, хлебный, молочный, кондитерский. Мужичок поначалу терся где-то неподалеку от него, но затем вдруг пошел на кассу, купил пачку сигарет и пошел на улицу.
«Может, мне после встречи с теми двумя, уже слежка мерещиться стала», - подумал Нефедов и немного успокоился.
Однако, на выходе из «Пятерочки», он вновь заметил небритого мужичка. Тот стоял на тротуаре в нескольких шагах от дверей универсама и с невероятно сосредоточенным видом «ковырялся» в своем смартфоне.
«Сейчас проверим, «хвост» это или нет», - решил Нефедов и, ускорив шаг, пошел по направлению к станции метро. Не доходя до вестибюля станции несколько метров, остановился и обернулся. Мужичок следовал за ним. Профессор пропустил мужичка вперед себя. Мужичок дошел до вестибюля и тоже остановился и обернулся назад.