Выбрать главу

Через три часа после пересечения Тиму Неминеном линии фронта и через час после его прибытия на КП второй роты за ним приехал конвой из дивизионной контрразведки. Весь этот час лейтенант Лизин старался не смотреть на его рюкзак.

II

Руслан Каземирович Титор был умный человек. Ум его проявлялся в том, что с первых же самостоятельных шагов по дороге жизни он умел отделять главное от второстепенного. Главным для него была служба, второстепенным — все остальное, к службе не относящееся. Литература, театр, кино, музыка, живопись, совесть, дружба, любовь — все это было второстепенно, следовательно, никакого значения для Руслана Каземировича не имело.

За время службы в органах майор госбезопасности Титор выработал для себя незыблемые принципы, коих было целых три. Первый — доскональное знание своих должностных обязанностей и безукоризненное исполнение своего служебного долга. Второй — полная и бескомпромиссная самоотдача делам службы без сна и выходных. Третий — только служба может быть единственным и достойным смыслом жизни.

Руслан Каземирович не просто любил свою службу. Он ее обожествлял и молился на нее. Это была не просто собачья преданность, не святая вера фанатика в некие абстрактные идеалы, а, если можно так сказать, осознанная любовь зрелого человека к вполне конкретному предмету — своей службе — боевое и даже творческое к ней отношение.

Служил майор госбезопасности Титор старшим уполномоченным Смерша Н-ской стрелковой дивизии Тридцать второй армии Карельского фронта.

Руслану Каземировичу было за что любить свою службу. Именно служба и только она одна вознесла ничем другим не примечательного человека над многомиллионной массой простых смертных. И не просто вознесла, но и всячески подчеркивала сугубое положение майора Титора по отношению к иным прочим. Всякий раз, облачаясь в форму, Руслан Каземирович удовлетворенно отмечал, что даже казенный мундир выделяет его из тысяч таких же старших офицеров фронта. И погоны не с красными, а с синими просветами, и галифе не зеленые, а синие. Ни с кем его не перепутаешь в такой форме, ни с танкистом, ни с летчиком.

Не будучи подчиненным ни командиру дивизии, ни даже командованию фронта, майор Титор держался независимо, армейских офицеров и генералов за полноценных людей не считал и в душе своей думал, что командуют они только до тех пор, пока органы всерьез не взялись за них. Дай ему, Титору, приказ, уж он бы вывел на чистую воду любого, хоть генерала, хоть Героя Советскою Союза. Уж он бы разоблачил скрытого врага.

Рассказывая о тех лихих днях, о том времени, том лихолетье и неизбывном горе, пришедшем к нашему народу, нельзя пройти мимо и не упомянуть об огромной когорте людей, внесших свой немалый вклад в борьбу с врагами. Нельзя не сказать несколько слов о сотрудниках НКГБ-НКВД.

Одетые в мышиную форму, они и методы работы предпочитали мышиные, действуя тихо, чаще всего негласно, но всегда целенаправленно и жестоко. Завеса совершенной секретности, окутывавшая их деятельность, позволяла сохранять в глубочайшей тайне все недоработки и провалы бравых контрразведчиков. Это действительно очень удобно. Спроси любого, сколько он шпионов поймал. Секрет. Какие тайны раздобыл у врага? Секрет. Сколько мостов взорвал, сколько бургомистров на оккупированной территории казнил? Секрет. Можно даже вовсе не работать — результаты твоего бездействия, твоей тупости, твоей неспособности к работе все равно будут засекречены. Смело иди на склад за доппайком и с чистой совестью становись в очередь к кассе за получкой. Заслужил.

Армейские контрразведчики вступили в войну одними из первых. Уже 4 июля 1941 года ими был арестован как предатель и трус Герой Советского Союза генерал Павлов, а также генералы Григорьев, Климовских и Коробков. Тоже как предатели и трусы. 22 июля 1941 года, ровно через месяц после начала войны, военным трибуналом эти генералы были признаны виновными, приговорены к высшей мере наказания и тут же расстреляны. Это была самая большая победа советских контрразведчиков за все годы войны. Сталин больше не отдавал приказов арестовать и расстрелять командиров такого уровня. Даже маршала Тимошенко не наказали за гибель и пленение сотен тысяч красноармейцев весной 1942 года.

Так за что же на самом деле были расстреляны генералы? Существует версия, к которой склоняется и автор этих строк. Сталин боялся военного переворота. Боялся того, что его генералы, возмущенные сталинскими просчетами во внешней политике, приведшими к началу войны, ворвутся в его кабинет, арестуют его и будут судить судом военного трибунала. Чтобы поумерить прыть советского генералитета и навсегда избавить их от соблазна военных переворотов, Иосиф Виссарионович устроил публичное аутодафе и в своем приказе от 28 июля объявил об этом по РККА и по РККФ. Между строк приказа легко читалось вот что. Каждый, кто думает, что советская власть пошатнулась от фашистского удара — глубоко ошибается и горько пожалеет о своем заблуждении. Казнь высших советских командиров в самом начале войны — это жертва, брошенная на алтарь победы, принесенная во имя абсолютного повиновения и сплоченности нации.