Минута до конца света
Вот и всё. Именно так всё и закончится. Не будет громких криков агонии, стонов отчаяния и бесполезных молитв. Не будет катаклизмов или стихийных бедствий. Не будет громких заявлений правительств, леденящих душу газетных заголовков и мучительного ожидания конца. Он придёт тихо. Никого не уведомив. Просто однажды поставив перед фактом. И вы даже не поймёте, когда именно это произошло. Будете искать первоисточники и причины, но не сможете. Хотя знаков свыше было предостаточно. Разве мы веками не убивали эту планету? Разве это не мы вели разрушительные войны? Разве не мы придумали химическое, биологическое и ядерное оружие? Люди всегда отрицают свою причастность. И в этом их главный грех. Небо разрывали яркие вспышки неизвестного происхождения с интервалом в пять секунд. Алые. Лазурные. Нефритовые. Лимонные. Фиалковые. Количества цветов и их оттенков было не сосчитать. Источник этих вспышек не могли найти лучшие учёные и маги нашего мира вот уже около суток. Происхождение их так же было необъяснимо. Но с каждой минутой разноцветные вспышки появлялись всё чаще и становились всё ярче, как бы намекая, что конец уже близок. - Кайли, отойди от окна. - моя мама с беспокойством окликнула меня уже в третий раз за последнюю минуту. Она боялась. Боялась так сильно, что не могла заставить себя признать, что миру вот-вот наступит конец. Поэтому она продолжала делать все домашние дела, ровно, как и в другие обычные дни. Выносила мусор, подметала пол, готовила ужин. Это был её протест против смерти, что уже стояла на пороге нашего мира. Это был её протест против высшего замысла, и я не могла её в этом винить. - Милая, садись за стол, ужин стынет. - её голос чуть дрожит, я чувствую ещё немного и та железная леди - которой я так сильно восхищалась в детстве - заплачет. А этого никак нельзя было допустить. Заплачет мать, почувствовав бессилие - зайдутся в плаче и мои младшие брат и сестра, которые понимают ещё меньше чем моя мать. Они зависимы от её настроения. - Иду, матушка. - а мать, кажется, зависима от моего. После того, как папу забрали в регулярные войска королевства Вердэн, ровно, как и всех остальных мужчин, что были способны держать в руках оружие, мама как будто сразу постарела на десяток лет. И не важно, что это случилось вчера. Для мамы словно прошла целая вечность. Её плечи ссутулились, в волосах добавилось седины, а глаза всё время обращались к фотографиям на каминной полке, где среди прочих было их с папой свадебное фото. Я тоже беспокоилась за него, но отчего-то знала, что он не пострадает. Ну, или, по крайней мере, пострадает не так, как себе думает мама. Нас всех без исключения постигнет одна и та же неизбежная судьба. Я точно это знала и не беспокоилась. - Анна, Альберт, пожалуйста, прекратите. - голос матери предательски срывается на гласных, переходя в удушенный шёпот. Мои младшие брат и сестра - близнецы. Каждому по пять с половиной лет от роду. Альберт старше Анны на восемнадцать минут, но умереть им суждено в один день. - Мама, Альберт, вырвал у меня клок волос! - Мама, Анна, плюнула мне в лицо! Они не понимают, что происходит на улице и не догадываются, почему мама заперла дверь на все замки и зашторила все окна, запретив даже на метр к ним приближаться. Они дети, что не ведают страха смерти, что ещё не сталкивались с этой холодной госпожой в белых одеяниях не знающей пощады. - Прекратите оба. - маленький кулак матери с глухим стуком опускается на стол, заставив стоящие на нём столовые приборы негромко задребезжать. Она так расстаралась для этого ужина. Достала наш самый дорогой столовый сервиз, накрахмаленную белую скатерть и серебряные приборы. За такой стол было даже страшно садиться, настолько идеален он был, но всё-таки я изящно опустилась на стул по правую руку от матери. Сервировка была безупречной, блюда изысканными, в канделябре были зажжены все свечи, чей огонь ярко пылал в полутемной комнате. Но он не мог заглушить память о ярких вспышках за окном. По крайней мере не для меня. - Не кричи на них. Они не виноваты, что привычный Тебе мир катиться в бездну. - Кайли! Да, меня так зовут. Но, что моё имя может рассказать обо мне? Когда вы думаете о моём имени, разве вы представляете себе именно меня? Меня - Кайли Бэсс? С моими длинными черными волосами до поясницы, с очаровательной родинкой над верхней губой и тридцать седьмым размером обуви? У меня серые глаза, мне шестнадцать и я студентка первого курса Академии темных астрологов. Я владею редким и очень страшным даром, благодаря которому сейчас могу не беспокоиться... Но разве моё имя вам об этом рассказало? Никогда не понимала в чём смысл его существования. И даже на пороге конца света ответа на этот вопрос я так и не сумела найти. Вот, что действительно удручает. - Возьми себя в руки. - мой голос немного груб, а серые глаза холодны. Я уверена, что сейчас, глядя в них мама видит тень отца. Я ведь так на него похожа. Поэтому, она уступает. Её кулак медленно разжимается и скрывается где-то под столом, а голова смиренно опускается. - Ты не задернула шторы. - это уже не голос. Шелест. Эта женщина разбита. Она сломлена. Она, считай, уже мертва, а ведь ещё осталось время. Время жить и исправлять ошибки, время искать себя пока ещё не стало слишком поздно. Но она делает всё на автомате. Даже сейчас, когда мама неспешно поднялась со своего стула, и направилась задернуть шторы я отметила скованность её походки и опущенные плечи. Но наблюдательностью в этой семье отличалась не только я. - Кайли, - моя младшая сестра смешно растягивала гласные, особенно выговаривая моё имя. - С мамой точно всё хорошо? - Я не уверена, милая. - мне ничего не оставалось, как ободряюще улыбнуться своей сестрёнке. Я не хотела её беспокоить. В отличие от меня Анна была копией нашей матери - такая же белокурая, голубоглазая и тоненькая, как берёзка. Она была лучиком света в нашем огромном тёмном поместье на вершине Малахитового холма. Я степенно поднялась из-за стола. Юбка длинного белого платья негромко зашелестела, вторя моим шагам. Наперекор воли матери я вновь подошла к окну и эффектным жестом распахнула тяжёлые шторы. Разноцветные вспышки тут же отразились где-то на дне моего зрачка. Пленяющее зрелище. - Кайли, вернись за стол. - самообладанию моей матери можно было только позавидовать. Но вместо того, чтобы выполнить её распоряжение, я предпочла что есть мочи потянуть тяжёлую ткань вниз. Небольшое усилие и шторы, подняв облако пыль, упали к моим ногам. Мама так и застыла около стола, словно каменное изваяние. - Сожги их. Некогда не любила эти тряпки. - кашель застрял где-то в лёгких, но я не подавала виду. Легко переступив ненавистные шторы, я подошла к маме и остановилась напротив неё, скрестив руки на груди. Глаза близняшек были полны гордости за моё самоуправство. - Ты пугаешь детей. - губы мамы были сжаты в чёткую линию. Дурной знак. Но хотя бы её голос перестал дрожать. - Нет, это ты пугаешь детей, мама! - мой голос был спокоен, а взгляд постоянно возвращался к окну, за которым то и дело мелькали разноцветные вспышки. - Ходишь, как призрак по этому огромному дому, готовишь ужин, сервируешь стол, запираешь двери и окна?! Тебя не преследуют сожаления, мама? Разве ты не бездарно прожила свою жизнь? Удар тыльной стороной маминой ладони пришелся на левую щеку. Моя первая в жизни пощёчина. - Замолчи. - Даже, если ты заколотишь ставни, мама, за окном ничего не изменится. Это конец. - я говорила жестокие вещи, но правды было уже не скрыть. Она была в каждой яркой вспышке за окном, с интервалом в каждые четыре секунды. Я это знала куда лучше других. Мой дар шептал мне об этом каждое мгновение. Будоражил кровь и стучал в висках, словно отсчитывая оставшиеся до конца света минуты. - Не смей так говорить!!! Твой отец вернётся, обязательно вернётся... - и всё же мама сорвалась, начала кричать и плакать, некрасиво размазывая горькие слёзы по аристократичному лицу. А ведь она профессиональная судия, вдруг подумалось мне. Скольким людям она вынесла обвинительный приговор, отправив гибнуть одной своей подписью? Как часто ей приходилось подвергаться шантажам и угрозам из-за своей работы? Сколько раз меня и близнецов похищали, чтобы повлиять на её решение? Даже тогда она не поддавалась страху, сохраняя трезвый рассудок. Всегда оставалась непоколебимой и твердой, как скала. Находила самые невозможные выходы из, на первый взгляд, безнадежных ситуаций. Что же случилось теперь? Почему вдруг сломался её внутренний стержень? Из-за мобилизации отца? Из-за неизбежности смерти? Я терялась в догадках. Ведь не мог же отец - обычный придворный музыкант, пусть и первая скрипка королевства, быть настолько необходимым маме, чтобы сохранять присутствие духа? Кажется, я сильно его недооценивала. - Надеюсь, ты отпустила Нину? Она не обязана умирать вместе с нами. - а Нина, собственно, это няня наших близнецов. Милая, добрая женщина, что как мне казалось, любила моих брата и сестру даже больше, чем их родная мать. - Никто сегодня не умрет, юная леди. - усевшись обратно за обеденный стол, мама начала остервенело резать приличный кусок жареного мяса. Кажется, она решила упрямо делать вид, что ничего особенного за окном нашего дома не происходит. - Это ты так думаешь. - тем временем близнецы так и зависли у открытого окна, глядя на разноцветные вспышки, высоко в небе, с открытыми ртами. Их реакция на неизвестные о