– Какие подружки? Где их найти?.. Я попробую поговорить с ними.
– Ага, так они тебя и послушали! Они теперь, девочка, по другую сторону баррикад.
– Где их найти?
– Клуб «Гадкие феи» знаешь? Напротив Мэрии? Там ищи…
– А вы, значит, не пойдете?
Радмила Игоревна скептически скрестила руки на груди, помолчала с минутку…
– Пойду, погляжу, как тебя сцапают… Хоть развлекусь на старости лет.
– Не сцапают! – уверенно ответила Варя, и вдруг глаза ее загорелись каким-то внутренним огнем… – Но вы мне помогите, пожалуйста.
ГЛАВА 2. БАР «ГАДКИЕ ФЕИ»
Они с опаской вышли из гаражей, но, не заметив опасности или преследования, решили пойти напрямую через все еще бушующую от веселья площадь, желая затеряться в толпе.
И чем ближе приближались к центру праздника, тем интенсивней становился туман. Только теперь Варя стала разбирать, что туманность происходит не от дымящихся жаровен, а является скоплением… каких-то бесплотных сущностей.
– Так, красавица, слушай сюда, – вдруг остановила ее Радмила Игоревна и схватила за черный капюшон, надвинутый по самый нос. – Ты давай больше очами своими не моргай! Повсюду есть глаза и уши, даже у воздуха… И запрет на магию и волшебство в силе под страхом смерти. Мгновенной смерти. Без дознания. – Они осмотрелись. – Ничего не ешь, ничего не пей, а то забудешь все, что видела и узнала. А когда мимо толпы пойдешь, дотронься пальчиком до первой встречной, незаметно обратись ею. А то тебя в твои шестнадцать лет в клуб не пустят.
– А эти кто? – кивнула Варя на белых, словно одетых в простыни, духов, незамеченными ходящих по пятам за живыми, словно подслушивая их разговоры. – Привидения?
– Да, из-под купола выхода нет ни живым, ни мертвым. Вынуждены скапливаться здесь… кому-то везет – перерождаются в своих семьях, кому-то меньше – в чужих, кому совсем деваться некуда – в животных. Да только и тех и других все меньше среди нас становится. Давят нас со всех сторон! Поэтому вынуждены, несчастные, так бродить или заселяться в нелюдей… – Бабушка грустно посмотрела на ожиревших, покрасневших, очумелых, нетрезвых людей, веселящихся на последнем издыхании. И действительно, при близком рассмотрении от человека у них остались лишь руки и ноги с головой. Многие из них будто сошли с ума… так вели себя лишь безумные зомби из тех фантастических книг про ужасы из ада.
Варя прикусила губу. Всего лишь пару часов назад она ненавидела эту «серую убогую глупую массу»… Но теперь ее глаза, сердце видели причину одичания, настоящий ореол беды и отчаяния, который ощущала и она, он окружил горожан, пытающихся забыться в угаре праздника. Беда смотрела их одурманенными отупевшими взорами в поисках хоть какого-нибудь смысла существования. И они не находили, пытаясь залить, забить незаживающую рану. Нещадно обвиняли других в варварстве, разрывая себе сердце, корили себя в дикости и неразумности. Чувство вины давило могильной плитой сверху… но люди даже не догадывались, что на это дно им помогли опуститься, втянув в жестокие, лживые, недоступные пониманию игры, где проигравшими всегда оставались и будут оставаться только они сами.
– Очнись! – потрясла за руку Варю бабушка в тот момент, как девушку стало охватывать сострадание, готовое вот-вот вылиться в какое-нибудь волшебство. Один бесплотный дух даже засмотрелся на возникшее сияние, им никогда не виданное… но вдруг натолкнулся на черный взгляд паучихи, в секунду его слопавшей.
– Что вы сделали?! – обалдела Варя, не представляя, как именно расценивать происшествие. Как убийство? Но ведь привидение уже мертво?
– Говорят тебе, дурочка, нельзя! Никакого видимого волшебства! Через пятнадцать минут тут подъехала бы бригада бронированных машин в черном и на тряпочки нас порвала за твои поцелуйчики! – Радмила тащила Варю дальше, но та упиралась, разволновавшись за привидение. – Да все с ним в порядке! Нежели просто так шататься, пусть мне послужит… Ты ж не подпитала тетю ни кровиночкой! – съехидничала бабушка, уломав Варю идти дальше. А потом указала на какую-то девушку, с веселым хохотом поедавшую мороженое и одновременно посматривающую на симпатичного парня, задиристо разговаривавшего со своим товарищем, который еле стоял на ногах.