Однако и такие противотанковые мины первоначально устанавливались нами в небольшом количестве и главным образом для усиления полевой обороны наших войск. При минировании магистралей и предполагаемых мест обхода мы никак не могли обойтись обычными противотанковыми минами. Ведь устанавливать их на дороге можно было только после отхода своих войск. А тогда часто случалось, что вслед за нашими арьергардами двигались вражеские авангарды.
Как бы выручили нас в такой ситуации мины замедленного действия!
Я вспомнил Испанию, вспомнил Рубио — мастера изготовлять гранаты из обыкновенных консервных банок, вспомнил капитана Доминго, наши фугасы на дорогах под Кордовой и Гранадой. И вот бойцы оперативно-инженерной группы взялись за изготовление самодельных мин и гранат замедленного действия.
Поначалу никто не верил, что наши самоделки принесут пользу. А потом стали благодарить саперов за выдумку. Особенно пригодились самоделки партизанам.
Понравились и наши камнеметные фугасы. А делали мы их весьма просто.
Пеньковый фитиль, да и фитиль хлопчатобумажный — тот, что используется в керосиновых лампах, тлеют в безветрии со скоростью один сантиметр за две минуты. Зная это, мы заблаговременно подготовили большое количество зажигательных трубок с бикфордовыми шнурами длиной в три — пять сантиметров и насадили на них куски фитиля длиной от трех до двадцати сантиметров. Так получались взрыватели с замедлением от пяти до тридцати минут. Перед разрушенным участком дороги внутри кучи щебня или под одиночными камнями мы заранее устанавливали различной величины заряды с четко продуманной системой замедлителей.
Применение этих простых мин-камнеметов замедленного действия в ряде случаев помогло войскам и подрывникам оторваться от наступающих подразделений противника. Особенно эффективно действовали камнеметы против вражеских мотоциклистов.
Гитлеровцы пытались обезвреживать их. Обнаружить камнеметы было нетрудно по запаху тлеющего фитиля. А вот обезвредить их не удалось никому: они взрывались при малейшей попытке снять с заряда нагрузку.
В первые дни войны мы неизменно возили с собой в «пикапе» и еще одно наше изобретение: мощные самодельные гранаты замедленного действия из консервных банок, заполненных обрубками проволоки и гвоздями. Внутри банок находились шашки тола различного веса. Эти гранаты (а их мы брали в каждую поездку от десяти до тридцати штук) заменяли нам и минометы и пулеметы. Но особенно выручали они при устройстве на дорогах завалов.
Обычно завалы надо было производить после отхода своих войск. Арьергарды валили деревья и устанавливали мины. При этом, конечно, было очень важно, как можно дольше не допускать к завалам противника. Тут-то и приходили на выручку самодельные гранаты замедленного действия. Минеры разбрасывали их по сторонам дороги, отходя с последними стрелками. Перед наступающим противником гремели взрывы, и он либо замедлял, либо вовсе приостанавливал свое движение. Немцы открывали огонь по лесу и кустам, предполагая, что именно оттуда брошены гранаты.
— Товарищ полковник, а верно говорят, что вы были в Испании? — спросил меня однажды сержант Сергеи Кошель, тот самый, что задерживал со мной вражеских диверсантов, выслеженных колхозниками.
Мы кипятили чай у маленького костерка. В голубых глазах Кошеля светилось любопытство. Подняли головы и другие бойцы. Люди устали. Слишком много выпало за эти дни на долю каждого из них. Щеки солдат заросли щетиной. И даже самые молодые лица после недели непрерывных боев казались постаревшими.
Любопытство солдат для меня всегда полно глубокого смысла. Оно говорит о несомненной воле. Тот, кто сломлен, ничем уже не интересуется.
А вот сержанту Кошелю и другим саперам хочется знать, нельзя ли использовать наши мины и взрывчатку так, чтобы нанести гитлеровцам еще больший урон.
Я знаю, можно. И рассказываю о наших боевых делах под Кордовой и Теруэлем, о подвигах подрывников капитана Доминго.
Саперы слушают внимательно.
Когда кончаю рассказ, кто-то спрашивает:
— А что, если б и нам по гитлеровским тылам и дорогам ударить?!
— Всему свое время, — отвечаю я. — Еще ударим…
Возле костра мне задали тот самый вопрос, который я уже не раз задавал самому себе.