— Добрый день, командор, хорошо прогулялись? Что хотели бы выпить?
Мы расположились за столом в центральной «гостиной» «Морской звезды». Раймон Кьензи закуривает трубку, а командор затягивается сигаретой. Это парадоксально: здесь, под водой, океанавты живут намного комфортабельнее остальных членов экспедиции, которым приходится ютиться в душных каютах наших кораблей! Кусто берет лист бумаги и машинально вычерчивает всем нам хорошо известную схему «Преконтинента-2» – нашего подводного городка (фото 25).
Горизонтальная линия сверху – это поверхность Красного моря. Слева – «Калипсо», курсирующая между Шаб-Руми и Порт-Суданом или любым другим пунктом снабжения. Справа – «Росальдо» на якорной стоянке в лагуне. В центре – коралловое кольцо Шаб-Руми и наш «мост через реку Квай» с проложенными по нему кабелями и различными трубопроводами, связывающими «Росальдо» с поселком. На подводной площадке, на глубине 11 метров расположены Большой дом и ангар, на узеньком уступе на глубине 33 метра якорный груз Нижней станции. Еще глубже, на глубине 51 метр, находится одно из пяти акулоубежищ, где могут укрыться в случае опасности наши аквалангисты. Вот та небольшая часть подводного континентального плато, которое океанавты взялись исследовать.
В Большом доме океанавты часто прослушивают магнитофонные записи классической музыки, особенно популярны Моцарт, Вивальди и Бах. Вечером, ужиная в столовой, где расположен также центральный пульт управления, океанавты обсуждают погружения, произведенные за день, и намечают программу работ на следующие сутки. У всех здесь радужное настроение, несмотря на то, что работа заканчивается лишь к 19 часам, а отбой либо в 21, либо в 22 часа.
Наступила ночь. С поверхности моря строения верхнего этажа подводной базы несколько напоминают домики лесничих на опушке. Воздухоотводящие трубы, из которых поднимаются столбом пузырьки воздуха, лопающиеся на поверхности моря, похожи на дымящие трубы. В первом из четырех лучей нашей «Звезды» находится прихожая с раздевалкой и душевой, во втором – кухня; к столовой, где все мы собираемся за ужином, примыкает морская биолаборатория, фотолаборатория и туалет. В двух других лучах размещены каюты, с четырьмя койками в каждой.
Наши счетчики длительности погружения снабжены восемью световыми указателями и рамками для восьми табличек с именами океанавтов. В действительности же нас всего шестеро, а в дальнейшем в Большом доме будут жить пятеро.
Каждое утро перед океанавтами «Морской звезды» разворачивается одно и то же зрелище. Вокруг рифов появляется загадочное серебристое облако – это мириады рыбешек, то чинно дефилирующих, то шаловливо кувыркающихся в беспрестанном круговороте вблизи кораллов. Впечатляющее зрелище! У нас создается ощущение, что мы сами превратились в существ, которые постоянно живут под водой. Такое же чувство испытывали аквалангисты во время непродолжительных погружений.
4 июля 1963 года. Итак, настал день, когда Андре Портлатин и Раймон Кьензи, добровольцы-глубинники, должны обосноваться в Нижней станции и прожить в ней целую неделю. Профессор Раймон Весьер, который вызвался их проводить, спустился первым; Кьензи и Портлатин, переодевшись в гидрокостюмы, готовы следовать за ним. На каждом специальная резиновая черная маска, в нее вмонтированы наушники и микрофон, связанные с подводным радиотелефоном, который закреплен на левом бедре. Отныне мы будем звать наших глубинных океанавтов «черными масками». Андре Фолько и все остальные жильцы «Морской звезды» наблюдают за отплытием «глубинников» (фото 27). Все волнуются за них и готовы прийти к ним на помощь в любой момент. Ведь никто из аквалангистов еще не жил и не работал в течение нескольких дней на глубине 25-100 метров. Этот эксперимент станет решающим для будущего освоения морских глубин человеком.
Пьеро Гильбер, наш 43-летний кок-океанавт, также был среди добровольцев, желающих пожить в Нижней станции. Однако он должен довольствоваться лишь созерцанием своих товарищей, проплывающих мимо огромного иллюминатора гостиной и отправляющихся к Маленькому дому. Портлатин, Кьензи и Весьер постепенно удаляются от Большого дома.
Раймону Кьензи 33 года. Вот уже десять лет, как он работает с нами. Это крепкий и выносливый аквалангист. Андре Портлатину 46 лет – он старше всех океанавтов, непосредственно участвующих в эксперименте. У него огромный опыт подводной работы. Будучи директором школы подводных исследований в Ницце, он воспитал целую плеяду талантливых аквалангистов. Ни тот, ни другой не испугался риска, сопряженного с выполнением будущего задания а также многих трудностей и аварий, возникших при установке Нижней станции. Все было предусмотрено и точно рассчитано. Перед тем как устремиться к глубинам, все три океанавта успевают окинуть взором подводную кручу Шаб-Руми, а затем начинают скользить в невесомости, словно огромные парящие птицы.
На центральном пункте управления «Морской звезды» Клод Уэсли поддерживает постоянную связь с «черными масками» по радиотелефону.
— Алло, Кьензи? Алло, Портлатин? Вы слышите меня?
Десятью метрами глубже Раймон Кьензи в маске, с наушниками и микрофоном, подсоединенными к транзисторному приемно-передаточному устройству (фото 30), отвечает Уэсли:
— Все в порядке. Погружаемся.
И действительно, все в порядке, хотя непосвященному это погружение вдоль отвесной и бугристой кручи к мрачным морским глубинам могло бы показаться довольно страшным.
— Опускаемся, — продолжает Кьензи, — видим Маленький дом. На глубине 26 метров на узкий коралловый уступ взгромоздился наш Маленький дом. Когда к нему подплываешь, то сверху он больше похож на головной убор фараонов, чем на ракету или дом (фото 29). Нижняя треть этого сооружения высотой в 6 метров заполнена водой, далее расположена раздевалка, а в самой верхней части – маленькая жилая комната, заполненная смесью кислорода, азота и гелия, сжатой до трех с половиной атмосфер. Это давление уравновешивает глубинное и предотвращает попадание воды в остальные две трети станции.
Портлатин и Кьензи входят в Маленький дом через решетчатую дверцу, расположенную у самого его основания. Поднявшись по лестнице через нижний отсек, заполненный водой, они попадают в раздевалку и душевую, наполненные дыхательной смесью. Профессор Весьер, оставшийся в это время снаружи Нижней станции, всплыл на 3–4 метра; прижавшись маской к плексигласовым иллюминаторам, он увидел Портлатина и Кьензи, успешно осваивающих свое новое жилище. «Итак, до встречи на следующей неделе», — промолвил про себя Весьер, возвращаясь к «Морской звезде».
После того как Андре Портлатин и Раймон Кьензи сняли с себя акваланги в сыром помещении, расположенном в средней части станции – непосредственно над входным отсеком, они поднялись в верхний отсек, где им предстоит прожить целую неделю (фото 28). Жара в станции неимоверная (термометр показывает 31 градус), не говоря уж о влажности! Настоящая баня... Предполагалось, что экспедиция состоится в марте, а теперь июль – Красное море само как водяная баня, и люди, находящиеся в Нижней станции, как будто томятся на медленном огне, несмотря на глубину 25 метров.
В этом причудливом домике не установили кондиционеров; холодильник вышел из строя, аварийный кислородный кран оказался сломанным. Но досаднее всего, что в это время телефон вздумал бездействовать. Тем не менее наши глубинные океанавты не были изолированы. Телевизионная камера, установленная в жилой комнате, круглосуточно передает их изображения на центральный пульт управления Большого дома. И жилище, хотя и весьма тесное (высотой и диаметром в два метра), неплохо оборудовано: здесь доска с приборами, показывающими давление кислорода и углекислого газа, унитаз, дабы легче жилось, несколько полотенец, чтобы жильцы могли почувствовать себя хоть ненадолго сухими, две мягкие койки, на которых можно поспать, если не слишком будешь обливаться потом.