Лиза польщено улыбнулось. Кофе она всегда готовила сама и ей было приятно, что полковник Глант мог по достоинству оценить ее искусство.
— Майский предлагает начать разведку второго уровня Лабиринта. В связи с этим потребуются какие-то дополнительные меры безопасности?
— Не думаю, — сделав глоток кофе, полковник усмехнулся какой-то своей мысли и качнул головой из стороны в сторону. — Мне вообще кажется, что опасность, которую представляет собой Лабиринт, сильно преувеличена.
— Но в отчете Кийска сказано, что...
Гримаса, появившаяся на лице Гланта, заставила Лизу умолкнуть на полуслове, — левый угол рта полковника приподнялся вверх, а бровь заняла диагональное положение. Таким образом Глант без лишних слов продемонстрировал все свое презрение к человеку, имя которого было только что упомянуто.
— Извини, что перебил тебя, Лиза, — со свойственной ему деликатностью произнес Глант, — но я тоже читал отчет Кийска и, по моему мнению, в нем нет и десятой доли правды. К тому же, как известно, любое свидетельство, которое исходит только от одного человека, считается в высшей степени ненадежным.
Лиза слегка развела руками:
— К сожалению, других свидетелей активности Лабиринта у нас нет.
— В том-то все и дело, — Глант многозначительно поднял указательный палец. — Нам приходится доверять показаниям одного-единственного человека, чья добросовестность лично у меня вызывает большие сомнения.
— Но то, что на РХ-183 погибла первая плановая экспедиция, а затем и отряд, посланный для инспекции колонии, основанной проповедником Кулом, так же, как и сама колония, — это факт.
— В соответствии с официальными данными, первая экспедиция погибла в результате несчастного случая, когда корабль со специальной комиссией Совета безопасности, прибывший на РХ-183, при посадке врезался в лабораторный корпус станции. Ну, а что касается случая с колонией религиозных фанатиков... — полковник Глант сделал паузу, чтобы поднести к губам чашечку кофе. — Как известно, последователи Кула практиковали человеческие жертвоприношения. Поэтому не исключено, что под угрозой ликвидации колонии они сначала убили всех членов инспекционного отряда, а затем, понимая, чем все это для них закончится, совершили коллективное самоубийство. Самым странным во всех этих историях мне представляется то, что, как в первом, так и во втором случае, единственным, оставшимся в живых становился Кийск.
— В первом случае вместе с ним на Землю вернулся еще один участник экспедиции, — напомнила Лиза.
— Верно, — согласился Глант. — Только, как выяснилось в Совете безопасности, Борис Кивнов оказался не совсем человеком. Или, вернее, совсем не человеком. К тому же, спустя какое-то время он бесследно исчез из строго охраняемого здания.
— Какое отношение к этому имеет Кийск? — пожала плечами Лиза. — Его в то время даже не было на Земле.
— Но тем не менее, это он доставил на Землю существо неизвестного происхождения, внешность которого была позаимствована у одного из погибших членов первой экспедиции на РХ-183. Все это представляется мне в высшей степени подозрительным.
— Но именно Совет безопасности настоял на том, чтобы Кийск был включен в состав нашей экспедиции. Значит, там ему доверяют.
— У Совета безопасности могли быть на это свои резоны, о которых мы даже не подозреваем. Что касается лично меня, — полковник Глант коснулся указательным пальцем золоченой пуговицы у себя на груди, — я полагаю, что единственным, что может представлять какую-то опасность на этом планете, является сам Кийск. Вполне вероятно, что как в первом, так и во втором случае Кийск тем или иным образом был причастен к гибели людей, вместе с которыми он высаживался на РХ-183. Я не утверждаю, что в том был злой умысел с его стороны. Вполне возможно, что к гибели людей привела обычная недобросовестность, проявленная Кийском. Он же постарался прикрыть себя, придумав историю о том, какую страшную угрозу представляет собой Лабиринт для каждого, кто высадится на РХ-183.
— Но, почему? Кийск служил в галактической разведке, а туда не берут людей, которых пугает ответственность.
— Тебя известно, почему Кийск ушел из галактической разведки?
— Не ушел, а был уволен в запас, — поправила полковника Лиза. — Во время первой высадки на Калгоду Кийск попал в ловушку синего слизня. Он чудом остался жив.
— Снова чудеса, — усмехнулся Глант. — Едкие выделения синего слизня уничтожили почти всю кожу на теле Кийска. Врачам удалось сохранить только его лицо. Все остальное тело Кийска покрыто синтетической кожей.
— Я видела личное дело Кийска, — Лиза сделала короткий жест рукой, желая показать, что не понимает, какое это имеет отношение к подозрениям Гланта.
— Врачи привели в порядок тело Кийска, но, кто знает, в каком состоянии находится его психика после всего того, что ему пришлось пережить?
— Медицинская комиссия признала Кийска годным для работы во внеземелье.
— Далеко не сразу. И не исключено, что решающую роль в том, что Кийску разрешили принять участие в первой экспедиции на РХ-183, сыграло то, что за него похлопотали его старые друзья из галактической разведки.
— Ты хочешь сказать, что Кийск не в своем уме?
— Я говорю только то, что знаю. Кийск пережил тяжелую психическую травму, и это могло отрицательно сказаться на его способности верно реагировать на те или иные события, — полковник развел руками, как фокусник, желающий показать, что в рукавах у него ничего не спрятано. — Согласись, Лиза, моя версия звучит куда правдоподобнее, чем те фантастические истории, что рассказывает Кийск.
— Тогда, может быть, ты объяснишь мне и то, каким образом Кийск дважды возвращался на Землю после того, как все уже считали его погибшим? — спросил Стайн.
— Не могу, — честно признался Глант. — Спроси лучше у
Леру, — у него наверняка имеется какая-нибудь теория на сей счет.
— Леру, — губы Лизы тронула легкая улыбка. — Порой мне кажется, что у него имеются ответы на все вопросы, которыми испокон веков мучалось человечество. Вот только делиться своими знаниями с другими он почему-то не желает.
Полковник Глант в ответ тоже деликатно улыбнулся. К чудачествам Нестора Леру он относился несколько иначе, чем руководитель экспедиции. Полковник полагал, что даже гении обязаны соблюдать установленные для всех правила.
Допив традиционный утренний кофе, Глант поставил пустую чашечку на стол.
— Спасибо, Лиза, кофе был бесподобен.
— Не перегибай, Чейни, — Лиза игриво погрозила полковнику пальцем. — Сегодня ты уже один раз похвалил мой кофе. А когда похвала повторяется дважды, это уже становится похожим на лесть.
— Но кофе, и в самом деле, того стоит, — немного смущенно улыбнулся Глант.
Чтобы подвести итог разговору, Стайн задала обычный вопрос:
— Так, значит, ничего из ряда вон выходящего за сутки не произошло?
— Пожалуй, — ответил полковник. — Если, конечно, не считать флаг, — добавил он после небольшой паузы.
— Флаг? — удивленно приподняла тонкую бровь Лиза.
— Тебе никто не сказал о флаге?
Лиза отрицательно качнула головой.
Полковник Глант поднялся из кресла и подошел к большому круглому окну, забранному бронестеклом.
— Посмотри сама, — указал он на высокую мачту, отмечавшую местонахождение входа в Лабиринт. — На улице ни ветерка, а флаг на мачте выглядит так, словно растянут на неподвижном жестком каркасе.
— Он, похоже, даже не шевелится, — удивленно произнесла Лиза, подойдя к окну.
— Точно, — кивнул Глант. — Вблизи это выглядит еще более странно.
— И что это значит? — заглянула в глаза полковнику Стайн.
Глант быстро отвел взгляд в сторону. Ему всякий раз становилось не по себе, когда Лиза, находясь всего на расстоянии вытянутой руки, смотрела на него вот так, как сейчас. Ему было приятен легкий, ни к чему не обязывающий флирт, который сам собой, без каких либо усилий с обеих сторон, завязался между ним и Лизой. Но при этом он не собирался переходить границу, которую сам для себя отмерил. Больше всего на свете полковник боялся выяснения отношений с женой, которая непременно, как только он вернется, начнет наводить справки по всем доступным каналам о том, как вел себя ее благоверный, находясь вдали от дома. Не давать ни малейшего повода для подозрений, — таково было строгое правило, которого неизменно придерживался полковник Глант в отношениях с супругой.