Не успела я засомневаться, как заслышала знакомые голоса. Ну и замечательно! Выходит, я не ошиблась при вычислении вектора перемещения; остаётся лишь подождать, когда Нейто и Николс закончат свою трепотню и соизволят меня заметить.
В ожидании их появления я пошла по проходам между разнокалиберными прозрачными кубами. Уверена, это те же самые, что на поверхности планеты, только без своей псевдобетонной оболочки.
Смотреть особо было не на что, хотя в кубах что-то непрерывно извивалось, клубилось и перемещалось. В общем, они жили своей, непонятной мне жизнью. Когда я проходила мимо одного из кубов, он вдруг полыхнул с такой силой, что я шарахнулась назад и со всего маху налетела на грань другого куба и оказалась внутри него. Вырвавшись из плена, я обернулась и увидела свою копию, застывшую в стеклянистой массе. Вроде бы кукла куклой, без признака жизни на застывшем лице, как вдруг она с грацией Щелкунчика сделала разворот и деревянной походкой зашагала внутрь куба. Брр! Надеюсь, мы никогда не встретимся, во всяком случае, я очень на это надеюсь.
Пока я бродила между кубами, Нейто и Николс продолжали разговаривать. Слов было не разобрать, и до меня доносился лишь невнятный бубнёж, отчего мне казалось, что они снова разговаривают на незнакомом языке.
— Это не я, а ты её обнадёжил! — вдруг прозвучало так отчётливо, будто Нейто находился рядом.
Превратившись в слух, я замерла на месте.
— Ошибаешься! Я ничего ей не обещал, — возразил невидимый Николс.
Он прав, подумалось мне, сначала был чай, затем урок фехтования, а вот обещания помочь с Фандорой точно не было, лишь раздумья стоит ли помочь в её воскресении или оставить всё как есть.
— Не смотри так! — продолжил Николс. — У меня даже в мыслях не было издеваться над девчонкой. Кто же знал, что отец не только уничтожит Фандору, но и поставит блокировку на основной временной поток.
Отец? Это он о лорде Хаосе? От недоброго предчувствия у меня сжалось сердце.
— Блокировка? Вот оно что! — понимающе проговорил Нейто. — Тогда ясно, почему Сирин не удалось погрузиться глубже, чтобы предотвратить катастрофу.
— И не удастся! — заявил Николс. — Поэтому больше не провоцируй её на жертвенное самоубийство. Всё равно она ничего не сможет сделать.
— Она же не отстанет и будет постоянно доставать меня со своей Фандорой! — возмутился Нейто.
Правильно, мальчики, понимаете, не отстану!
— Не отстанет, — согласился Николс, — а ты держись. И ещё, больше никаких самоубийств. Иначе её душа завязнет в череде перерождений, — он вздохнул. — Самое разумное было бы отправить её в Эквилибриум прямо сейчас, да рука не поднимается.
— Да ну вас всех! Делайте, что хотите, я в ваши дела больше не полезу! — возмущённо воскликнул Нейто.
— Вот и молодец, — сказал Николс и мягко добавил: — Пойми, я тебя не осуждаю! Сирин есть Сирин. И всё же постарайся не поддаваться её напору, хорошо?
— Хорошо, — буркнул Нейто.
Судя по тому, что голоса замолчали и надолго, радиопередача закончилась.
Стоило подумать, что хорошо бы на что-нибудь сесть, и рядом возникло любимое кожаное кресло, которое стояло в моём домашнем кабинете на Земле. Я плюхнулась в него и, упершись затылком в подушку-изголовье, закрыла глаза.
Итак, что это было? Настоящий разговор или постановка? Не важно! Главное, мне со всей ясностью дали понять, что возвращение Фандоры невозможно, а ещё намекнули, что пора собираться на тот свет — под предлогом борьбы за звание богини. Если высочество передумает, то что это будет? Кирпич на голову или изберут более оригинальный способ, чтобы прикончить меня?
Плевать на перерождения, что бы это ни значило, а вот умирать я не хотела — хватит с меня двух раз. Или смертей было уже три? С учётом того, как я попала к Нейто.
М-да. Не слишком ли часто меня заносит на тот свет?.. Ладно, не суть! Главное, жива.
Итак, что же теперь делать? Я прикинула так и эдак, но ничего стоящего не надумала. Возможно, выход был, но я его не видела. А раз так, то нужно действовать по обстоятельствам. Поэтому нефиг рассиживаться, пора приниматься за дело. Я встала и направилась к штуке в центре помещения, которая была копией люстры в холле, только громадная, на глазок метров сорок в диаметре. Вряд ли та и другая были люстрами, тем более здешняя висела не под потолком, а парила над полом, правда, довольно высоко; зазор был такой, что я, не сгибаясь, могла под ней пройти. Зачем я туда шла? Вполне возможно, что не по своей воле. И всё же, несмотря на опасения, я шаг за шагом приближалась к сооружению, похожему на гигантский музыкальный мобиль.