Отдышавшись, я встала и осмотрелась.
М-да, terra incognita[1] не блистала гостеприимством. Кругом ни травинки и даже нет вездесущего мха. Плохо! Такое ощущение, что мир мёртвый, точней, у него всё ещё впереди. Вот только у меня нет пары-тройки миллиардов лет, чтобы я могла дождаться, когда здесь возникнет жизнь.
Незадача! Я потянулась к затылку. Ну и как здесь выживать? Конечно, есть вода и магия, поэтому можно попробовать себя в роли творца, но не гарант, что удастся создать что-нибудь съедобное и, вообще, творение — это особая песня. Когда мистер Бон меня учил, он сказал, что в этом деле нужно начинать с азов, поскольку творение в магии относится к разряду высшей математики. Кстати, об азах. Кто бы их ещё помнил! В конце концов, вся моя учёба — это месяц с небольшим, а затем я свалила на Землю и пробыла в академическом отпуске несколько лет.
Тем не менее голод — не тётка. Я зачерпнула в ладони воду и, закрыв глаза, представила себе овсянку — жиденькую такую, без всяких изысков вроде фруктовых наполнителей и молока. Выждав время, я приоткрыла правый глаз. Увы, мне! Вода ни капли не изменилась и осталась всё той же водой. И тут в поле моего зрения попали чьи-то босые ноги, чёрные аж до радужных отливов на гладкой коже. Причём ступни были само совершенство — изящные, чистенькие, с ухоженными перламутровыми ноготками, но, судя по размеру, вряд ли они принадлежали женщине.
Открыв оба глаза, я подняла голову и мысленно присвистнула. На Фандоре я уже привыкла, что боги в человеческой личине превосходят ростом обычных людей. Лотико как-то сказал, что это не из-за чувства превосходства, просто они не вмещаются в меньшие размеры. Впрочем, фандорианцы более низкорослые, чем земляне, так что я и мои паладины не слишком выделялись на фоне богов, разве что Дашка, но она маломерок по причине возраста.
Этот же тип был выше мистера Вейса, человеческой личины моего отца, в котором примерно два с половиной. Выходит, в этом гиганте метра три. Очень надеюсь, что он не людоед, к тому же владеющий магией; если оно так, то моя песенка спета.
— Привет! — сказала я, стараясь разглядеть лицо аборигена.
Он стоял так, что из-за его плеча солнце светило мне прямо в глаза. Предусмотрительный гад! Уверена, что это не случайно.
В ответ на моё приветствие абориген сверкнул двумя рядами белейших зубок, среди которых отчётливо выделялись дракуловские клыки. Твою ж мать! Только упырей мне не хватало! Впрочем, ерунда. Может, парень просто дикий и регулярно питается сырым мясом.
— Привет, — отозвался предполагаемый упырь и переместился так, чтобы я могла рассмотреть его.
Ничего парень. Сложён как бог и на физиономию далеко не урод. Странно, что кожа у него чернее чёрного, а глаза синие; кажется, такой оттенок называют бирюзовым. А какой необычный разрез! Прямо-таки глаза настоящего эльфийского принца. И волосы у парня не кучерявые, как у негров, а совершенно прямые, длинные и отливают на солнце алмазным блеском, впрочем, как всё его тело. М-да! Что-то этот тип слишком уж хорош собой. Правда, если он из мифических вампиров, то ничего удивительного. Если верить любовным байкам романтических дурёх, то упыри все поголовно красавцы. Так что подозрения в вампиризме пока не снимаются. Слава богу, что эта нечисть не водится на Земле, да и на Фандоре тоже, конечно, за исключением веталов, да и те предпочитают мясо своих жертв; на кровь, как таковую, им наплевать.
Каково бы ни было происхождение чернокожего Давида, он действовал мне на нервы. К тому же парень был совершенно голый, что раздражало не меньше, чем его беззастенчивое разглядывание. Даже странно, что такой красивый мужик, а мне наплевать на него.
Ладно, поиграли в гляделки и хватит!
— Можешь не надевать плавки, я сейчас уйду, — сказала я, прикидывая, в каком направлении лететь.
Вопреки интуиции, меня не оставляла надежда, что это обычный абориген, который как попугай повторил моё приветствие.
— Спасибо, — поблагодарил он.
Значит, парень из богов. Что ж, тем хуже для меня. Если он явился по мою душу, то так просто не отвяжется. Впрочем, не стоит спешить с выводами; может быть, всё ещё обойдётся, и мы разойдёмся как в море корабли, без обмена прощальными залпами.
— Всегда пожалуйста, — буркнула я, но решила не особо лезть в бутылку: — Извини, если вторглась на ваш нудистский пляж.
От меня не убудет, а вежливость она и в Африке вежливость.