Воцарилась мертвая тишина. Алленби видел, как углубляются морщины на лицах.
– Есть другие предложения? – Никто не шелохнулся. – Прекрасно. Пейнтер, с чего начнем?
Наавон Дор, командир арванианских наемников, забыл о линейном крейсере «Меч», несущемся к планете Момус: его стило порхало по экрану, закрывавшему одну из переборок каюты, движения художника были быстрыми и уверенными. На экране появились изображения суровых гор Арвана и резких ветров, сгибающих тонкие растения. Экран Наавона мог бы оживить рисунок: серые облака скользят за горами, деревья диа раскачиваются под ветром, – но он предпочитал достигать этого эффекта рисованием. На переднем плане появился утес, а на обрыве – вихрь линий и теней, который скоро превратился в подобие его самого: высокая фигура, приплющенная голова гордо вскинута, черные, как ночь, глаза пристально смотрят из-под выступающих надбровий на далекие горы. Наавон мгновение помедлил, всматриваясь в портрет. На герое была старомодная одежда: стоячий воротник и скрещенные ремни, как у старых арванианских наемников. Наавон нахмурился, потом узнал воина. Отец, почему я сейчас думаю о тебе?
– Наавон? – Старший офицер отвернулся от экрана. В люк просунулся его заместитель.
Наавон выключил экран, стирая изображение, и бросил стило на прикроватный столик.
– В чем дело, Госс?
– Многопалый прилетел с командного корабля и желает видеть тебя.
– Этим некорректным в расовом отношении словечком ты, полагаю, обозначаешь адмирала Садисса.
– Его самого.
– Возможно, Госс, тебе интересно будет узнать, что Са-дисс как ворлианец не более виноват в том, что у него четырнадцать пальцев, чем мы, арваниане, в том, что у нас десять.
– Да, Наавон. – Госс, старый солдат и верный друг старшего офицера, потупился, изображая конфуз, в уголках рта обозначились озорные морщинки. – Хотя не знаю. Виноват он или нет, а, бьюсь об заклад, бучу поднять может.
Наавон покачал головой:
– Чего хочет представитель нашего патрона?
Госс ухмыльнулся:
– Он желает предъявить кому-то обвинение.
Старший офицер вскинул брови и кивнул:
– Ладно, Госс. Пожалуйста, пригласи адмирала.
Госс повернул голову и крикнул:
– Эй, ты! Давай сюда! – А потом вошел в каюту, сел напротив Наавона и стал ждать появления ворлианского адмирала.
Садисс вошел. Арванианский командир с интересом наблюдал, как приземистый гуманоид, одетый в черный костюм и плащ, осматривает каюту, высматривая, куда сесть. Наавон указал на табурет:
– Это лучшее, что я могу предложить, адмирал.
Садисс бросил злобный взгляд на сидящего Госса, потом повернулся к Наавону:
– Я лучше постою.
– Как хотите. – Госс поднял ногу в ботинке, положил ее на табурет, сверху закинул другую ногу. У Наавона мелькнула мысль, не следует ли ему объяснить ворлианцу, что Госс так же ведет себя и с арванианскими офицерами. Он покачал головой и снова повернулся к Садиссу. – Ну и что вам нужно, адмирал?
– Солдата из вашей третьей роты, Т'Дулна. Я официально обвиняю его в измене. Наавон кивнул:
– Ясно. Что он натворил?
– Пораженчество. Он пренебрежительно высказывался о нашей славной миссии.
– Хм-м-м. Это серьезно. И что он сказал?
– Он назвал нашу освободительную миссию вторжением и намекнул, что выставлять современную армию против того, что он назвал «невинным обществом клоунов и жонглеров», трусость.
Наавон кивнул:
– И вы слышали, как Т'Дулна говорил это?
Садисс повернулся к открытой двери и махнул рукой:
– Эмис, Юст, сюда! – Два арванианских солдата вошли в каюту и вытянулись рядом с адмиралом по стойке «смирно». – Эти двое слышали его и доложили мне об измене.
Наавон откинулся на койку и сцепил пальцы на животе:
– Ясно. – Старший офицер внимательно оглядел солдата Эмиса, потом солдата Юста. Кивнув, он повернулся к Госсу. – Этих двоих уволить из части и вышвырнуть с моего корабля. Если адмирал не возьмет их на свой корабль, выбрось за борт, и пусть идут пешком.
Госс встал и потер руки:
– Да, Наавон, с удовольствием. – Госс подошел к солдатам, схватил обоих за руки и потащил из каюты. Тот, кого звали Эмисом, перед тем, как вывалиться в коридор, умоляюще посмотрел на Садисса.
Садисс уставился на Наавона:
– Что это все означает, старший офицер?
– Вторжение на Момус – действительно трусость, Садисс, и на моем корабле говорить правду – не измена.
– Это проявление недостатка лояльности к Десятому Квадранту!
– Верно, – кивнул Наавон. – Совершенно верно. Но и это на моем корабле не преступление. Люди в этом батальоне обязаны быть лояльны мне и друг другу. Никакой другой лояльности не требуется, вот почему вы можете забрать своих шпионов. Я не желаю, чтобы из-за них нижние чины перестали доверять друг другу.
– И что мне с ними делать?
– Добавьте их к тому сборищу преступников, которое вы называете Освободительной Армией Момуса.
– Преступников? Старший офицер Дор, это представители угнетенного народа Момуса, которые обратились к Десятому Квадранту за помощью, чтобы свергнуть…
– Заткнитесь, Садисс! Скармливайте ваши байки Объединенным Квадрантам, а не мне. Ваша освободительная армия – не что иное, как убийцы, воры и мошенники, изгнанные из момусианского общества, и предлог высадить войска на Момус без вмешательства ОК. Ведь так?
В каюту вошел Госс и уселся свое место.
– Наавон, я запихнул их в челнок Садисса.
Старший офицер кивнул и снова повернулся к адмиралу:
– Полагаю, это закрывает наше дело, Садисс.
– Не совсем, Дор. Ваши солдаты присягали…
– Мои солдаты присягали исполнять мои приказы. Ваши начальники наняли меня завладеть Момусом для Десятого Квадранта, с оплатой по факту, – что мы и сделаем… – Наавон ухмыльнулся. – Если не получим лучшего предложения. Между тем мы не обязаны быть в восторге от того, что делаем; довольствуйтесь тем, что мы это делаем. И это все.
Садисс перевел взгляд с Наавона на Госса, потом снова посмотрел на Наавона.
– Это не конец, Дор. Я назначен командующим этой миссией…
– И это все, Садисс. Желаете, чтобы Госс проводил вас на челнок?
Садисс резко повернулся и вышел из каюты. Госс покачал головой:
– Наавон, нас ждут неприятности. Военачальники Десятого могут прислушаться к его болтовне.
Наавон рассмеялся:
– Госс, дружище, ты действительно не понимаешь, а?
– Что не понимаю?
– Адмирал Садисс – неизлечимый романтик. Я уверен, он искренне считает себя освободителем, а нашу миссию – освободительной. Военачальники Десятого, однако, вовсе не мечтатели, какими их хотел бы видеть Садисс.
Госс почесал нос:
– Если я не понимал раньше, Наавон, то теперь я понимаю еще меньше.
Наавон взял стило и включил рисовальный экран. Продолжая говорить, он нарисовал гротескное изображение Са-дисса.
– Госс, ты должен понять философию Десятого Квадранта. Она интересна, если не оказываться у них на пути. Они убеждены, что ворлианцы предназначены править вселенной.
Госс пожал плечами:
– Садисс убежден в том же. Никакой разницы.
–Ах, Госс, но разница есть. Нынешние Военачальники, как и все их предшественники, служат идее. Садисс служит самому себе. Военачальники видят ворлианцев будущими правителями всего сущего. Садисс видит правителем себя. Военачальники жмут, пока не встретят сопротивление, потом отступают и ждут, предоставляя следующему поколению военачальников продолжать охоту. Это безжалостно медленный, тяжелый план завоевания, он не принесет быструю победу над окружающими народами, но в конце концов приведет к успеху. Например, наша маленькая миссия. Вот мы, незначительная армийка, посланы завладеть для Десятого Квадранта незначительной планеткой: в масштабе вселенной – пылинка, слишком маленькая, чтобы беспокоиться о ней. «Это мелочь, – говорят Квадранты, – пусть Десятый получит ее». И Десятый возьмет эту пылинку, друг мой, и добавит ее ко всем прочим уже собранным пылинкам, потому что из таких-то пылинок…