Прошла первая, самая трудная половина дня. Мне пришлось пообщаться с тремя людьми, и каждый диалог был порядочным стрессом, я упорно концентрировался на том, чтобы не вызывать подозрений — старательно подражал Феликсу и говорил о важных для него вещах. Между встречами я проводил время за своим столом, создавая видимость рабочего процесса. Сосредоточенно играть чужую роль и при этом начинать свою научную работу оказалось непростой задачей, я непрерывно переключался между копанием в памяти Феликса, рысканьем в материалах Артура и размышлениями о природе сознания. И в этом процессе самой крупной палкой в колесе были мои эмоции и паразитные мысли, от которых нельзя было просто так отвлечься. За последние два дня я потерял всех близких, включая самого себя; до сих пор не понимаю, что помогало мне абстрагироваться от душевных ран — возможно, это небывалый научный вызов, брошенный Феликсом, а может быть, непоколебимая вера в то, что люди не утрачены навсегда и что их сознание спрятано где-то в недрах зловещего разума.
Последнее, что беспокоило меня в общем стрессовом фоне — это встреча, висевшая угрожающим пятном в моем календаре. Я знал, с кем мне предстоит встретиться, но до последнего надеялся, что этого не произойдет. Ровно в назначенное время, опять же, чтобы не вызывать подозрений, я пришел в переговорную, там уже ждали трое людей, которых я никогда не видел, но сразу же вспомнил. Они отметили мое появление лишь секундным взглядом, и никто не произнес ни слова. «Все в норме, это Феликс», — подумал я. Они сидели тихо, каждый в своих мыслях, двое копались в гаджетах, я же просто смотрел сквозь стену из матового стекла и выискивал что-то в размытых фигурах. Долгое разобщенное молчание прервал Антон Пинчук, вошедший в комнату с привычным задором. Он, несомненно, был самым разговорчивым из знакомых мне копий Феликса. В остальном же — в образе мышления, жестах, риторике — он, как и все остальные, целиком копировал своего донора.
— Всем привет! — Громогласно салютировал он.
Вслед за ним вошёл Стас и просверлил меня все тем же леденящим взглядом. На этот раз он не угнетал меня так, как при первой встрече, к тому же, я был целиком сосредоточен на размытых фигурах, следовавших за ним, там, за матовым стеклом, я заметил, как минимум, троих людей. Вслед за Стасом вошел мужчина средних лет, с бронзовым загаром под белой рубашкой и блестящими часами, в нем я тут же узнал генерального директора. Не обращая ни на кого внимания, он с важным видом занял место во главе стола. Дальше случилось то, к чему я морально готовился и к чему, в итоге, не был готов совершенно. На пороге я увидел самого себя. Мое сердце едва не выскочило из груди, дыхание сбилось так сильно, что мне пришлось попросту не дышать. Глаза, которые ещё недавно были моими, смотрели на присутствующих со стеклянными безразличием и в то же время вкрадчиво, он знакомился не с людьми, а с новым видением этих людей. Его взгляд коснулся каждого, включая меня, и когда это произошло, я сжался внутри, как пружина в затворной коробке, и думал лишь о том, как бы не выстрелить. Вопреки моему предчувствию, Андрей никак не выделил меня из окружающих, с одного взгляда он получил все, что ему было нужно — воспоминания возвращались «по запросу».
Как только все расселись, слово взял генеральный директор. Говорил он предельно кратко, видимо, его слово стоило намного дороже, чем у остальных:
— Как я понимаю, все в сборе. Антон, вещай.
— Да, ещё раз всех приветствую. — Весело начал Антон. — Сегодня на повестке две темы. Первая связана с пополнением в наших рядах. — Он с улыбкой посмотрел на принадлежавшее мне тело. — Познакомьтесь с Андреем. Мы давно ждали его в нашей компании, и вот, наконец, он с нами. Спасибо службе персонала, они развернули масштабную операцию в городе, которая оказалась очень эффективной. Андрей будет отвечать за разработку респираторного вируса, в этой области у него большой опыт. — Я слушал и не понимал, зачем нужно было это озвучивать, все присутствующие и так хорошо знали меня в прошлом. — И это второй пункт повестки. Андрей, тебе слово.
— Прошу прощения, — вдруг вмешался генеральный. Он навалился на стол значительной частью своего массивного туловища и нажал на кнопку коммуникатора, расположенного на центре стола. — Здравствуйте, Люба, принесите, пожалуйста, кофе, восемь чашек, в переговорную «Воздух». Спасибо. Продолжайте, — он мигнул в сторону Андрея.
— Да, все верно, с гриппом у меня порядочный опыт работы, с моей статьей по респираторным инфекциям, я думаю, все знакомы. — Я слушал свой голос и испытывал негодование…, как же противно он звучал. — Главное ее заключение в том, что любой вирус через мутации и скрещивания может получить модификацию, передаваемую по воздуху. Сложность с пси-вирусом, на мой взгляд, очевидна. Это разнородная популяция, в которой каждый экземпляр играет свою роль, и для заражения необходимы все экземпляры в своей общности. Таким образом, не достаточно просто модифицировать пси-вирус для получения результата. Необходимо обеспечить целостность популяции при передаче по воздуху. Кроме того, вирус не должен работать на тех, кто уже инфицирован.
— Ну эта проблема уже, можно сказать, решена. — Поспешил отметить генеральный. — Мы создали подходящую модификацию вируса, осталось провести еще несколько тестов.
— Стоп, давайте о главном. — Стас нетерпеливо вклинился в разговор. — У тебя есть идеи, как добиться целостности популяции?
Андрей задумчиво напряг брови.
— Скажем, я знаю, в какую сторону копать. — Все присутствующие отвлеклись от прочих мыслей и сосредоточили внимание на нем. — Генетической эволюцией эту проблему не решить. Здесь напрашивается эволюция социальная, вроде той, которую претерпели более сложные виды, например, стайные рыбки, муравьи, пчелы и многие млекопитающие. Естественный отбор заставил животных не только сменить окрас или отрастить клыки, многих из них он приучил объединяться в группы. Происходит это, когда дальнейший индивидуальный рост теряет смысл, и превосходство особи над другими возможно только через создание общностей; тут начинается групповой отбор, в котором выживает группа с лучшей социальной организацией. Наша задача — добиться такой организации, чтобы особи надёжно сохраняли целостность группы и при этом избегали связей с другими группами.
На этом Андрей остановился, все остальные обдумывали услышанное с некоторой растерянностью. И только Стас не растерялся и тут же выступил с критикой:
— Это интересно, ничего не скажешь. Но самое интересное — какие такие шаги эволюции, пусть и групповой, могут заставить кучку бесклеточных организмов держаться друг за друга в воздухе?
Андрей, явно, не знал, что ответить. Теоретически, он знал все то же, что и я, но почему-то моими знаниями он пользовался неуверенно — правило воспоминаний по запросу работало против него, от этой мысли внутри я ликовал. Предстоящая работа должна была стать настоящей дуэлью между мной с арсеналом памяти Феликса и ним с моей памятью, у каждого из нас было преимущество — свои уникальные знания, которые всегда доступны, а значит, победу одержит тот, кто быстрее освоит знания оппонента.
— Ну…, возможно, их получится соединить физически. — Огорошив всех, включая меня, ответил Андрей.
— Ты говоришь про усики из белка? — Спросил молодой парнишка, отключившись от игры на смартфоне.
— Да, вроде того.
«Дьявол!» — Едва не вслух чертыхнулся я. Теперь он опережал меня на один шаг, к счастью, шаг этот был не столь значительным, сама технология эволюции — вот это был настоящий вызов. И вдруг мои мысли прервала открывшаяся дверь переговорной, на пороге стояла тележка с восемью чашками кофе. Привлекательная, стильно одетая девушка вошла в комнату, тактично улыбнулась пустоте где-то над столом и принялась расставлять чашки на блюдцах перед собравшимися. Во всеобщем акцентированном молчании я выглядел максимально неловко, против своей воли всматриваясь и изучая ее глазами, полными удивления. И вроде бы, ничего странного с точки зрения обыденной логики, но непонимание и судорожный поиск объяснений не давали мне сосредоточиться. Я с трудом отмахнулся от этих мыслей и с благодарностью взял чашку кофе.