И ему самому есть, что рассказать им. Понятно, что сегодня вечером ему придется рассказывать о машинах. Какие они бывают, чем танк отличается от трактора, а легковушка от грузовика. Что ж, он не против. Когда информацией делятся, её количество увеличивается. Первый парадокс журналистики — любил говорить Туал.
В очередную выдачу Гаор неожиданно получил прибавку. Синюю фишку.
— Три белых за склад, и одну синюю за машину, — распорядился Гархем.
Про "мягкие" и "горячие" речи не было, раздеваться не заставляли, так что всё у него обошлось прямо-таки прекрасно.
В спальне Гаор уложил фишки в тумбочку и пересчитал сигареты. До сих пор он определенную себе норму выдерживал и до следующей выдачи должно хватить. Он проверил зажигалку, посмотрев её на свет. Тоже должно хватить. Такие обычно рассчитаны на пятьдесят щелчков, и их выдают через одну сигаретную выдачу. Сдаёшь пустую и получаешь новую — объясняли ему.
— А если раньше кончится? — поинтересовался Гаор.
В ответ не слишком весело засмеялись.
— Значит, лишнего курил. Не положено.
— А могут и влепить.
— Не, за это "горячих" не дают. Так, "по мягкому", и то, скажем, раза два.
— А это на кого нарвёшься.
— Да, могут и просто по морде смазать.
— А могут…
— Они всё могут, — мрачно сказал недавно появившийся мужчина.
Щетина вокруг рта была у него ещё реже и короче, чем у Гаора, но чёрные прямые волосы густой чёлкой закрывали лоб, так что клейма не видно. А спрашивать впрямую Гаор, разумеется, не стал. Если тот прирождённый такой, то ни вины, ни заслуги его в этом нет. А если обращённый, то не его это рабское дело — за какие дела чистокровный получил клеймо. Звали мужчину Вороном. Видно, за цвет волос, длинный торчащий нос, а возможно, и характер. Говорил он правильно, практически не пользуясь "исконными" словами, но и за чужака его не считали. Спи он поближе к койке Гаора, может, и удалось бы разговориться, но его разместили на дальнем конце, работали они совсем в разных бригадах, так что… тоже успеется, хоть и интересно.
Гаор тряхнул головой и стал одеваться на выход.
На дворе дул яростный холодный ветер, разгоняя тучи. Гаор пробился сквозь весело гомонящую толпу к прикрывавшему от ветра парапету, сел на корточки и закурил. Разговор пошёл о погоде, не будет ли опять снега. Гаор закинул голову, разглядывая небо.
— Нет, вон уже звёзды видны.
— А чо, и впрямь…
— Как угнал, так и нагонит…
— Опять ночь не спать…
— Это уж как заведено.
Гаор курил, привычно держа сигарету в кулаке так, что ни свет, ни дым наружу не пробивались. Ветер вдруг изменился, и курильщики, ругаясь, стали разворачиваться к нему спиной, заслоняя собой огоньки. Но у многих погасло. Защёлкали зажигалки. Волох потянулся к Гаору.
— Дай прикурить.
Гаор дал ему прикурить от своей сигареты, потом ещё кому-то, а третьему отказал и достал зажигалку.
— Третий не прикуривает, держи.
Третьим был Ворон. Он молча прикурил и вернул зажигалку Гаору, а спросил куривший сегодня с ними Мастак.
— Это почему? Примета что ль такая?
— Примета, — усмехнулся Гаор. — Первого снайпер видит, по второму целится, по третьему стреляет.
— А снайпер это кто? — спросил Волох.
Гаор по возможности кратко и внятно объяснил, что такое снайпер.
— Это как медведя на овсах из засидки сторожить, что ли ча? — после недолгой паузы спросил кто-то.
— А это что? — ответил вопросом Гаор.
Ему в несколько голосов охотно объяснили и рассказали.
— Похоже, — согласился Гаор.
Сидеть под ветром было холодно и, докурив, быстро вставали и уходили в толпу на игры. Гаор старался курить помедленнее, растягивая удовольствие, и вскоре остался один. Вернее в двух шагах от него сидел Ворон, но отчуждённо не глядя на него. Гаор дотянул последнюю затяжку, потёр обожжённую губу, погасил и растёр окурок, готовясь встать, когда Ворон заговорил. Тихо, глядя перед собой, будто сам с собой, но обращаясь к Гаору.