В отцовском гараже Гаор такой не видел. Значит, и машина не его, а девушки. Ну…
И вдруг гудок. Кто-то из шофёров нажал на клаксон. Смеясь, хозяйка машины, у которой стоял Гаор, просунула руку в салон и тоже включила сигнал. Весёлая перекличка гудков провожала уезжавшую, улепётывающую — подумал Гаор — машину.
Всё ещё стоя на дорожке, Гархем озабоченно оглядывал стоянку, и Гаор, очнувшись, быстренько нырнул в багажник.
— Побыстрее, — бросила ему дама.
— Да, госпожа, — ответил он, укладывая поверх хрусталя мягкие пакеты с платками и шалями.
— Готово?
— Да, госпожа, — он выпрямился и захлопнул багажник.
Она небрежно бросила ему монету и села за руль. Зажав в кулаке пойманные на лету чаевые, Гаор кинулся убирать тележки, освобождая ей дорогу. Сейчас она ему казалась даже симпатичной, а уж Гархем…
— Рыжий!
— Да, господин управляющий, — рванулся он на зов.
Непроницаемо равнодушное лицо, безразличный голос.
— Получил чаевые?
— Да, господин управляющий.
— Отдашь надзирателю, он тебе приплюсует к выдаче. После обеда на складе, ступай.
— Да, господин управляющий, — гаркнул Гаор, срываясь с места как на бросок в кроссе.
Уже звенит сигнал, и рабы сбегаются на обед. Да если и ни хрена ему не дадут за эту монетку, а она увесистая, на пять гемов, не меньше, то ему по хрену. Свой праздник он уже получил!
9.04. - 22.04.2002; 9.06. 2010
СОН ЧЕТВЁРТЫЙ
…спустя…
Дни складывались в недели и месяцы. Работа и отдых, радости и неприятности, придирки и недосмотры начальства, дружбы и ссоры, встречи и разлуки… Нормальная, в общем-то, жизнь. О том, что она рабская, Гаор старался не думать. Решение необратимо, приказы не отменяются, обратной силы закон не имеет. Так что… сколько ему отведено, сколько отпустит Судьба, что со Смертью сёстры родные, столько ему и жить рабом. Седой сказал: "освободишься со всеми", — но об отмене рабства не заговаривали даже самые смелые реформаторы, которых он наслушался на редакционных посиделках и в компаниях, куда несколько раз попадал с Кервином. Говорили там неслыханные, и для него совершенно невозможные вещи, волос у него тогда не было, а то бы дыбом встали, но до такого… О рабстве, насколько он помнил, не говорили вообще, его не одобряли и не осуждали, его для этих спорщиков и прожектёров просто не существовало. И для него тоже. Точно, пока жареный петух не клюнет…
Гаор сидел в компании ещё таких же заядлых курильщиков и курил, привычно пряча сигарету в кулак.
Место это ему показали не сразу. Уже после нового года не меньше трёх выдач прошло, когда его вечером окликнул Полоша.
— Рыжий, курнуть пойдёшь?
Гаор удивлённо посмотрел на него: особого приглашения для похода в умывалку не требовалось, но кивнул.
— Тады одевайся.
Полоша был в куртке поверх комбеза, шапке и ботинках. Это становилось совсем интересно. Гаор быстро оделся и вслед за Полошей вышел из спальни. Дальше начались совершенные чудеса.
Полоша постучал в закрытую уже дверь столовой. И не простым, а явно условным стуком. Дверь приоткрылась, и они вошли. В столовой было темно, и Гаор ухватился за куртку Полоши. Так, в сцепке — Полоша явно хорошо знал маршрут — они прошли через столовую, протиснулись мимо тёплой громады остывающей плиты, вошли в тесный, ещё более тёмный, если только такое возможно, и плотно забитый людьми закуток.
— Все что ли ча? — негромко спросил кто-то.
— Все, — ответил Полоша.
— А с тобой кто?
— Рыжий.
— А ну, подай голос, — потребовали вполне по-командирски.
— Я это, — сказал Гаор.
— Ага, ладно.
Раздался тихий, но отчётливый стук, в котором Гаор с изумлением узнал сигнал бедствия. Тишина. Стук повторился. Снова тишина. Еле слышный щелчок замка, звук приоткрывающейся двери, в лицо бьёт струя холодного воздуха и слабый не фонарный свет.
— Сколько вас?
— Шестеро, господин.
— Готовьте.
— Сигарету готовь, — шепнули прямо в ухо Гаору.
Он уже понял, что это кто-то из охранников выпускает рабов в неположеннное время, и понятно, что делает это не за так. Хорошо, пачка с собой. Гаор достал и приготовил в кулаке сигарету.
— Лезьте.
Охранник стоял у двери чёрным неразличимым силуэтом, держа в одной руке маленький фонарик, которым высвечивал заклёпки на их ошейниках, а другой принимал у проходящих мимо него сигареты. Как все, Гаор сунул приготовленную сигарету в ладонь охранника и короткой перебежкой, пригнувшись, пересёк освещённое пространство, укрывшись в густой чёрной тени от стены напротив.