В кухне он уже привычно сразу сел к столу, где его ждала тарелка мясного обжаренного фарша, на этот раз с макаронами, тарелка с бутербродами и кружка горячего сладкого чая. К концу ужина его немного отпустило. Всё-таки… живой о живом думать должон. И жизнь тошна, а милее смерти. И заметив вдруг, что думает-то он по-нашенски, не выбили из него, не смогли! — невольно улыбнулся и затянулся с давно неиспытанным наслаждением. Докурив, встал помыть посуду, а вымыв, обернулся и…
У стола стояла Нисса с тетрадкой и учебником.
— Так, Або, — строго сказала она. — Ты поел, отдохнул, теперь работай.
— Нисса! — укоризненно покачала головой Ларга.
— Ну, тётя! — Нисса улыбнулась ей и озорно, и умоляюще. — Может, я его проверить хочу. Может, он вчера только хвастал, ну, заучил на память пару фраз, как попугай, и всё, а тут…
"Тут умственность нужна!" — весело сказал про себя Гаор, снова садясь к столу, куда Нисса уже положила учебник, тетрадь и ручку. Не справиться он не боялся. Что-что, а физику он знал и любил. Помнится, за Жука решал, хотя нет, Жук в училище уже на курсы пришёл, там общеобразовательных не было, нет, это у них на солдатском не было, а на офицерском была, с приставкой спец, и Жук плыл с бульканьем, а он ничего… "Эх, Жук, как же ты, нет, это как же я, а ты… ты хоть перед людьми, хоть перед Огнём чист…" Но эти, мгновенно проносившиеся в сознании мысли и воспоминания не помешали ему прочитать задачу, вспомнить все необходимые формулы, быстро записать и оформить решение.
— Готово, госпожа Нисса, — весело сказал он, откидываясь на спинку стула.
— Да-а! — удивилась Нисса. — Так быстро? Я сейчас проверю!
— Ты лучше переписать не забудь, — сказал Ларга, — и пусть он проверит, чтобы ты ничего не напутала. Двоечница!
— Ну, тётя, — Нисса и в самом деле листала учебник, сверяя его результат с ответом, — у меня даже шестёрки бывают, а по рукоделию твёрдое восемь.
— У девушки по рукоделию должна быть десятка! — строго сказала Ларга. — И по домоводству тоже.
— Ну, тётя, — Нисса растерянно положила учебник рядом с тетрадью, — а ведь правильно.
— Садись и переписывай, — рассмеялась Ларга. — Рыжий, а ты проверишь потом, и алгебру проверь.
— Ты и алгебру знаешь? — изумилась Нисса.
Гаор молча кивнул, а Ларга пояснила:
— Раз он знает физику, значит, и математику учил. Физика без математики невозможна.
Гаор снова кивнул. Нисса вздохнула.
— Тётя, я у себя перепишу.
— Нет, — твёрдо сказала Ларга. — Принеси сюда свои тетради и учебники.
— Почему?! — возмутилась Нисса.
— Потому что ему нельзя входить в верхние комнаты, — отрезала Ларга. — Ему можно находиться только в гараже, кухне и своей комнате. Ну, и в холле.
— Почему?!
— Потому что так распорядился майор. А если тебе не нравится, можешь уехать к родителям. Хоть завтра.
Что-то бурча себе под нос, Нисса поплелась из кухни, а Гаор, предчувствуя продолжение занятий, достал себе ещё одну сигарету.
— Где ты учился? — негромко спросила Ларга.
— Общевойсковое училище, госпожа Ларга, солдатское отделение, полный курс.
— И конечно, круглая десятка, — язвительно сказал Нисса, входя в кухню.
— По черчению девятка, госпожа Нисса, — улыбнулся воспоминаниям Гаор.
— Ты что? — удивилась Нисса, раскладывая на столе учебники и тетради. — Ботан?
— Кто я?! — Гаор так удивился услышанному, что забыл добавить положенное обращение.
— Ну, ботаник, так, кто в учёбу закопался, зовут, — вздохнула Нисса, усаживаясь за стол напротив него, — очкарики, никакого удовольствия от них.
Гаор кивнул. Очкарик, глиста учёная, червь книжный, — так называли в училище Жука и ещё нескольких. Его не рисковали, хотя он учился лучше многих, но он всегда мог врезать. А теперь, значит, ботаники, ботаны. Наверняка так же дразнили и Туала, тем более, что Туал носил очки. Почему носил? — тут же суеверно остановил он себя. Нет, носит. Кервин, Жук… нет, пусть больше никого. Гаор опустил правую руку под стол и, скрестив пальцы, начертил в воздухе крест — знак Огня. Матерей ему звать нельзя, и он опоганен, и они дуггуры, а Огонь… Огонь многое может, а они-то все перед Огнём чисты.
— Вот, ты пока алгебру посмотри, — вывел его из раздумья голос Ниссы.
— Да, госпожа Нисса, — взял он тетрадку.
Обложка в наклейках — цветочках и бантиках, а внутри… кляксы, зачёркивания, исправления… Н-да-а, в училище за такую тетрадь могли и карцер впаять, а уж дневальным и без увольнительной как нечего делать.
Он добросовестно проверил последние страницы с домашним заданием.