Наконец Рарг отступил на шаг и скрестил руки перед лицом. Гаор мгновенно так же отступил на шаг и повторил жест окончания схватки.
— Неплохо, — кивнул Рарг. — Держишь злобу.
— У меня нет на вас злобы, — вырвалось у Гаора. Спохватившись, он быстро добавил: — Господин Рарг.
— Тогда почему до аренды не ходил? — Рарг усмехнулся. — А так?
И вдруг неуловимо быстрым движением сорвал и откинул в сторону "лапы" и выкинул вперёд открытые ладони. Гаор увидел ожидаемую и всё равно неожиданную татуировку на правой ладони — открытый глаз. Видимо он не сдержал лицо мгновенной гримасой ненависти, потому что Рарг кивнул.
— Ну, фронтовик, — произнёс он с мучительно знакомой оскорбительной интонацией, — трусишь, вонючка армейская?
Гаор молча, уже с трудом сдерживая мгновенно нахлынувшую ненависть, шагнул вперёд.
Рарг то уходил от ударов, то, подловив, сбивал с ног. Гаор вставал и снова кидался на него. А Рарг дразнил его, подначивал, осыпая руганью и насмешками. Гаор понимал, что его провоцируют, и старался удержаться, хотя чувствовал, как у него начинает дёргаться верхняя губа, а он знал за собой, что когда вот так дёргается, то значит, сейчас потеряет голову, а с Раргом этого нельзя. И… и зачем это Раргу? Зачем он спарринг делает боем?
И снова жест прекращения боя. Гаор заставил себя отступить назад.
— Выдержанный, — кивнул Рарг, оглядывая его разбитое, с распухающими губами и залитое кровью лицо. — А всё равно, настоящую злобу не показываешь. Не был ты "мясом". А к спецам счёт имеешь. Ну?
— Да, — тяжело переводя дыхание, ответил Гаор. — Да, господин Рарг. Имею свой счёт.
— За что?
Гаор понимал, что теряет голову, что сейчас скажет непозволительное, невозможное, но уже помимо его воли его губы произносили:
— За посёлки, за Кремня-Светоча, за Кису, за Серенгай…
— Стой! — Рарг резко шагнул к нему. — Что про Серенгай знаешь? Отвечай!
— А что господин получил за Серенгай? — Гаор уже не помнил себя. — Орден? Чин?
И получил такой удар, что отлетел на несколько шагов и, упав, потерял сознание.
И привёл его в чувство новый удар, носком кроссовки, тычком в рёбра. И голос:
— Что ты знаешь про Серенгай?
Гаор с трудом встал на четвереньки, помотал головой, приходя в сознание. Вот, значит, как. Не думал, не ждал он этого от Рарга.
— Что ты знаешь про Серенгай? — жёстко повторил Рарг.
— Господину лучше знать, — Гаор сплюнул наполнившую рот кровь и медленно, не так преодолевая боль, как готовясь к новым ударам, выпрямился.
Теперь он стоял перед Раргом, заложив руки за спину и глядя куда-то поверх его головы. Рарг сжал кулак и… не ударил.
— Что ты знаешь про Серенгай, — уже не спрашивая, повторил он с горькой интонацией.
— Шестьсот восемьдесят два раненых, сто сорок три человека медбригада, врачи, сёстры, санитары, — заговорил Гаор, — кухонная команда и команда выздоравливающих. А сколько было спецовиков, господин Рарг? Взвода хватило? На всех? А потом огнемёты, четыре машины по шесть стволов. А сколько было залпов, господин Рарг? Четыре? Шесть? Чтоб всех к Огню и без следов?
— Откуда знаешь? — глухо спросил Рарг.
— Весь фронт знал, господин Рарг.
Гаор уже не помнил себя, да и… чего ему терять и что, даже нет, кого теперь беречь? Вьюнка? Не пропадёт без него, пристроят мальца. А сам он конченый, так что… Хороший ты мужик, Рарг, мастер, но… ты сам начал этот разговор, так что получай.
— Оттуда я свой счёт веду.
— И сколько на твоём счету?
— Сколько есть, все мои, — улыбнулся разбитыми губами Гаор.
— А что операцию разрабатывал и приказ отдавал твой отец, тоже знаешь?
Гаор улыбнулся уже насмешливо.
— Не сыну судить отца, господин Рарг. Мне это ещё в училище объяснили. Я не отцеубийца, господин Рарг.
— Чистеньким остаться хочешь?
И Гаор в очередной раз сорвался.
— Если он нелюдь, то я человек.
Рарг озадаченно посмотрел на него.
— Кто? Как ты его назвал?
— Нелюдь, — повторил Гаор уже по-дуггурски.
Слово это он придумал сам, дословно переведя с нашенского. Помедлив, Рарг кивнул:
— Что ж, и так можно… А сколько наших там стрелять отказалось и их с теми рядом положили, тоже знаешь?
— У Огня встретитесь, господин Рарг, — бесстрашно улыбнулся Гаор, — сами и разберётесь.
— А что там у половины братья и родичи были, и он следил, чтоб каждый своих кончал, знаешь?
Гаор на мгновение свёл брови и неожиданно для Рарга улыбнулся по-другому, уже не оскалом, а улыбкой.