Однажды в округе появился Гавейн. Он выслушал жалобы Пелеаса и предложил взять его доспехи и явиться с ними к Эттарде, объявив ей, что он-де буквально час назад прикончил влюбленного в нее рыцаря. Ложь должна смягчить сердце холодной девы.
Сказано — сделано. Гавейн взял экипировку Пелеаса и явился к шатру Эттарды. Эттарда равнодушно выслушала сообщение о «смерти» конкурента, поглядела на рослого и красивого Гавейна.., и осклабилась. Не прошло и минуты, как оба вошли в шатер, где Эттарда (как говорит Мэлори) «согласилась исполнить его желание».., и «они возлегли на ложе вдвоем». Гавейн, достойный сынок своего папы Лота с Оркад, утолял свои и Эттардовы желания две ночи и два дня кряду.
На третий день Пелеас не выдержал и явился глянуть, что там творится… Заглянул в шатер и обмер. Понял, что в сердечных делах просить друзей о помощи не следует. Прежде чем уехать, он положил на спящих изнуренных любовников свой обнаженный меч.
Гавейн и Эттарда наконец проснулись, увидели меч. Эттарду охватило отчаяние. Гавейн же вдруг вспомнил, что очень, ну очень спешит.
Пелеас бродил по лесу и выл, но тут встретил чародейку Нимуэ. Та как раз возвращалась после визита к томящемуся в узилище Мерлину, к которому забегала время от времени, чтобы чародею не было тошно в темнице одному. Нимуэ выслушала стенания Пелеаса, глянула на него томным взглядом и спросила: «А что такого ты нашел в этой Эттарде, чего бы не было у меня?» Рыцарь присмотрелся повнимательнее и вынужден был признать, что ничего, а как знать, не совсем ли даже наоборот. После краткого разговора ни о чем оба «взаимно утолили свои желания», да так тщательно, что решили проделывать это чаще. Прямо-таки регулярно. Пелеас вынужден был забросить обязанности рыцаря Круглого Стола, ибо Нимуэ — Владычица Озера — не желала, чтобы любовник рисковал своим драгоценным здоровьем и жизнью и терял время на всякие глупости, вместо того чтобы заниматься утолением ее желаний. Пелеас — как учит «Смерть Артура» — жил король королем под бочком у чародейки до конца дней своих, наслаждаясь отдыхом, едой, вином и прелестями ложа. А Эттарда?
Узнав о случившемся, отчаялась вконец, захворала и умерла, обливаясь слезами. Бойтесь судьбы Эттарды, девочки.
САГРАМОР
Рыцарь с таким именем часто появляется и у Мэлори, и в «Вульгате». Ничем особенным он не отличался, и я б не стал им заниматься, если б не прозвище… Саграмор-Потаскун «В одном из переводов „Смерти Артура“ Саграмор назван „Саграмор Желанный“ «.
Чего ради рыцарь получил такое «почетное» прозвище, неизвестно. Об этом — ни слова. Удар может хватить. Лот из Оркад склочничает и озорничает, как говорится, «от пуза», а прозвище не заслужил. Гавейн, его сынуля, днями и ночами «роскошно удовлетворяет желания» разных дамуазелей, и никто не дает ему какого-либо подходящего «nom de querre» (или скорее «d'amour»), а Саграмор оказывается Потаскуном. Можно себе представить его альковные похождения, сравнимые разве что с военными деяниями Артура под Бадоном (девятьсот экземпляров трупов!).
Фи, сэр Томас, нехорошо, братцы цистерцианцы. Выкатить такую пушку и не дать ей ни разу выстрелить? Так порядочные люди не поступают!
«Вульгата» говорит, что Саграмор-Потаскун пал смертью храбрых в борьбе со стакнувшимися с Мордредом саксами.
ТАРКВИН И ДРУГИЕ ПРОКАЗНИКИ
Паскудный рыцарь-ренегат Тарквин внимательно посматривал со своей сторожевой вышки, не приближается ли какой «добрый рыцарь». А когда такового замечал, нападал, побеждал, грабил, истязал и возвращался восвояси. Слабачком он не был, запросто покопал и заключил в темницу «тридцать четыре» рыцаря, в том числе Лионеля, Эктора Окраинного, Кэя, Бранделя, Галихуда (не путать с Галахадом), Алидука, Бриана-Островитянина и даже Моргольта — бойца оба вошли в шатер, где Эттарда (как говорит Мэлори) «согласилась исполнить его желание».., и «они возлегли на ложе вдвоем». Гавейн, достойный сынок своего папы Лота с Оркад, утолял свои и Эттардовы желания две ночи и два дня кряду.
На третий день Пелеас не выдержал и явился глянуть, что там творится… Заглянул в шатер и обмер. Понял, что в сердечных делах просить друзей о помощи не следует. Прежде чем уехать, он положил на спящих изнуренных любовников свой обнаженный меч.
Гавейн и Эттарда наконец проснулись, увидели меч. Эттарду охватило отчаяние. Гавейн же вдруг вспомнил, что очень, ну очень спешит.
Пелеас бродил по лесу и выл, но тут встретил чародейку Нимуэ. Та как раз возвращалась после визита к томящемуся в узилище Мерлину, к которому забегала время от времени, чтобы чародею не было тошно в темнице одному. Нимуэ выслушала стенания Пелеаса, глянула на него томным взглядом и спросила: «А что такого ты нашел в этой Эттарде, чего бы не было у меня?» Рыцарь присмотрелся повнимательнее и вынужден был признать, что ничего, а как знать, не совсем ли даже наоборот. После краткого разговора ни о чем оба «взаимно утолили свои желания», да так тщательно, что решили проделывать это чаще. Прямо-таки регулярно. Пелеас вынужден был забросить обязанности рыцаря Круглого Стола, ибо Нимуэ — Владычица Озера — не желала, чтобы любовник рисковал своим драгоценным здоровьем и жизнью и терял время на всякие глупости, вместо того чтобы заниматься утолением ее желаний. Пелеас — как учит «Смерть Артура» — жил король королем под бочком у чародейки до конца дней своих, наслаждаясь отдыхом, едой, вином и прелестями ложа.
А Эттарда?
Узнав о случившемся, отчаялась вконец, захворала и умерла, обливаясь слезами. Бойтесь судьбы Эттарды, девочки.
САГРАМОР
Рыцарь с таким именем часто появляется и у Мэлори, и в «Вульгате». Ничем особенным он не отличался, и я б не стал им заниматься, если б не прозвище… Саграмор-Потаскун «В одном из переводов „Смерти Артура“ Саграмор назван „Саграмор Желанный“.».
Чего ради рыцарь получил такое «почетное» прозвище, неизвестно. Об этом — ни слова. Удар может хватить. Лот из Оркад склочничает и озорничает, как говорится, «от пуза», а прозвище не заслужил. Гавейн, его сынуля, днями и ночами «роскошно удовлетворяет желания» разных дамуазелей, и никто не дает ему какого-либо подходящего «nom de querre» (или скорее «d'amour»), а Саграмор оказывается Потаскуном. Можно себе представить его альковные похождения, сравнимые разве что с военными деяниями Артура под Бадоном (девятьсот экземпляров трупов!).
Фи, сэр Томас, нехорошо, братцы цистерцианцы. Выкатить такую пушку и не дать ей ни разу выстрелить? Так порядочные люди не поступают!
«Вульгата» говорит, что Саграмор-Потаскун пал смертью храбрых в борьбе со стакнувшимися с Мордредом саксами.
ТАРКВИН И ДРУГИЕ ПРОКАЗНИКИ
Паскудный рыцарь-ренегат Тарквин внимательно посматривал со своей сторожевой вышки, не приближается ли какой «добрый рыцарь». А когда такового замечал, нападал, побеждал, грабил, истязал и возвращался восвояси. Слабачком он не был, запросто поконал и заключил в темницу «тридцать четыре» рыцаря, в том числе Лионеля, Эктора Окраинного, Кэя, Бранделя, Галихуда (не путать с Галахадом), Алидука, Бриана-Островитянина и даже Моргольта — бойца из первой десятки. Но наконец нашла коса на камень: Тарквин нарвался на Ланселота Озерного.
Но даже у Ланселота дело пошло не просто — после того как они сломали копья и повалили обеих лошадей, пеший бой на мечах длился больше двух часов, и Ланселот уже истекал кровью от многочисленных ран. Однако наконец Тарквин ослаб, и Ланселот могучим ударом разрубил ему шлем. Тарквин рухнул на колени, а следующим ударом Ланселот снес ему голову.