Этот Зверь Рыкающий (Questing Beast) — одна из самых загадочных «фигур» в «Смерти Артура». Заметил чудовище в лесу король Артур, бестия была безобразно-уродлива: морда — змеи, тело — леопарда-, зад — льва, а ноги — оленя. Когда существо двигалось, из брюха у него вырывались такие звуки, словно подняли лай дважды тридцать собак, настигающих зверя, — отсюда и название.
За бестией половину жизни гонялся король Пеллинор, отец Персиваля: Когда убитый Гавейном Пеллинор распрощался с жизнью, по следам чудовища двинулся Паломид. Никоим образом невозможно понять, в чем тут вообще дело
— бестия ограничивается тем, что шатается по лесам и лает голосом шестидесяти — как нетрудно подсчитать — дворняг. И ничего больше. Ни девицу не утащит, ни сожрет никого, ни даже в колодец не нагадит. Ну ничего! Ходит и лает. Так чего же ради Пеллинор, а за ним и Паломид с маниакальным упорством гоняются за скотиной?
Есть в тексте упоминание о каком-то пророчестве Мерлина относительно бестии и того, кто ее схватит, но неизвестно, о чем идет речь. Тайна, покрытая мраком! Энигма! Абсолютный секрет!
Объяснений вроде бы может быть два: либо печатник Кэкстон потерял какие-то поясняющие это дело страницы рукописи Мэлори, либо Мэлори умышленно таких пояснений не дает, ибо.., хочет посмеяться над рыцарством и рыцарскими «обетами», погонями за непонятными, бессмысленными идеалами.
Однако вернемся к Паломиду и его смертельному поединку с Тристаном. Бой соперников был долог, яростен и кровав. Наконец изнуренный сарацин падает, но Тристан не наносит ему решающего удара. Рыцари дают друг другу обеты верной дружбы. Отправляются в ближайшую церквушку, поскольку Паломид
— хоть чудовища и не захватил — все-таки решается наконец принять крещение и перекинуться в христианскую веру. После церемонии Тристан, сыгравший роль крестного отца, едет в Камелот. Паломид же отправляется ловить Зверя Рыкающего…
В финале легенды Паломид вместе с братом Сафиром переходит на сторону Ланселота в «войне за Гвиневеру». Вернувшись во Францию, Ланселот объявляет новообращенного сарацина «Герцогом Прованса». Больше о Паломиде мы не слышим.
О Звере Рыкающем тоже.
РЫЦАРСКИЙ «РЕЙТИНГ»
Неимоверное количество описанных в легенде турниров и настоящих, не ристалищных, боев позволяет составить «top ten», первого десятка рыцарей, лучше других сшибающих своих противников с коня копьем либо мечом.
Первые три «чемпиона» (в порядке положения на «пьедестале почета») — это Ланселот Озерный, Тристан из Лионессе и Ламорак Уэльский, сын Пеллинора. Этим не было равных, а ежели и случалось им выступать друг против друга, то в бою, как правило, никто не побеждал. В одной из стычек Тристан и Ламорак дрались на конях и пеше битых четыре часа без результата. В конце концов Ламорак, восхищенный боевым совершенством противника, согласился признать себя побежденным. Благородный Тристан не принял жертвы, заявив, что именно Ламорак — победитель. Ламорак не согласился с этим заявлением, ну и так далее.
Однако был случай, когда обоих повалил (кстати, одним копьем!) сарацин Паломид, доказав тем самым, что если ты попал в первую десятку, так это еще не означает, что ты в принципе непобедим. Тем не менее Ланселота никому не удавалось победить в равном бою. Не считая Галахада, его сына, но ведь Галахад был исключением со всех точек зрения. Его победа над Ланселотом (и Персивалем) носит символический характер.
Хоть, как сказано, список был скользящим, дальнейшие места (с четвертого по десятое) в нем занимают: Боре из Ганиса, Паломид-сарацин, Персиваль Уэльский, Моргольт Ирландский, Пелес Островной, Гарет с Оркад и его брат Гавейн.
Этой десятке очень часто доводилось подтверждать свою рыцарскую «кондицию», потому что недостатка в претендентах не было. Места в списке тоже были предметом зависти — когда однажды многочисленные победы Тристана начали было затмевать славу Ланселота, Эктор Окраинный и Лионель собрались прибить рыцаря из Лионессе, чему, однако, благородный Ланселот категорически воспротивился.
Впрочем, некоторые рыцари без особого желания выступали в турнирах против чемпионов, не желая почти наверняка опозориться на глазах у публики. Поэтому у мэтров меча и пики прижилась мода выступать инкогнито, меняться щитами и т.п. На одном из турниров Ланселот даже переоделся.., девочкой.
Из всей десятки только Моргольт и Гавейн были убиты в честном рыцарском поединке. Гарет погиб в неразберихе «бей его!», развернувшейся при спасении Гвиневеры от костра. В тот момент на нем не было доспехов. Тристана и Ламорака прикончили ударами в спину, Ланселот и Персиваль умерли естественной смертью. Боре из Ганиса скончался в Святой Земле, вероятно, в бою с превосходящими силами нехристей. Пелес «ушел на заслуженный отдых» — от риска и превратностей судьбы его хранила влюбленная чародейка Нимуэ. Судьба Паломида нам неизвестна. Может, его пожрал Зверь Рыкающий?
ОГЕР ДАТЧАНИН
Этот слыл одним из знаменитейших паладинов Карла Великого. Так что, казалось бы, его место в chansons de geste, a вовсе не среди героев легенды о Круглом Столе. Однако это не совсем так.
Огер (или Ожье) Датчанин — активный участник многих героических боев с сарацинами — как-то раз совершал морское путешествие. Корабль разбился, а паладин, словно будущий Робинзон Крузо, был выброшен на берег. Местность, в которую он попал, казалась дикой и необитаемой, тем большим было его удивление, когда перед ним вдруг предстала дева дивной красоты, с телом, достойным Грации, весьма скупо прикрытым легчайшей кисеей. Красавица мило поздоровалась с паладином и возложила ему на голову венок из цветов. С той минуты Огер-Ожье был для мира потерян. Ибо венок оказался волшебным, а девица — чародейкой Морганой.
Двести лет — ни больше ни меньше — держала Моргана очарованного рыцаря в любовной неволе, а рыцарь вовсе не хныкал. Но однажды волшебный венок случайно свалился у него с головы, и зачарованный Огер обрел память. «Господь милосердный, — простонал он. — Король Карл… Сарацины… Что я тут делаю, ядрена вошь?!» Не помогли плач и стенания Морганы. Рыцарь вернулся в мир. Немного удивился, потому как вместо Карла Великого уже правил Гуго Капет, но поскольку сарацины по-прежнему угрожали королевству, паладины все еще были в цене. Огер воевал долго и храбро.
Гуго Капет умер, а Огер здорово прославился и начал даже всерьез помышлять о браке с вдовой-королевой… Он уже собрался сообщить ей об этом, но тут вдруг появилась Моргана, злая как хрен с уксусом. Молча накрыла Огера тучей и унесла на Авалон.
Легенда утверждает, что на Авалоне Огер подружился с королем Артуром и время мило течет у них в обществе часто сменяющихся Владычиц Озера и за игрой в кости при кувшине доброго пива. Намекает легенда также на то, что, когда придет час и Артур вернется в Британию, Огер Датчанин последует за ним и займет достойное место за Круглым Столом.
Ханс Кристиан Андерсен сделал из Огера настоящего скандинава Хольгера Данске — в действительности же паладин никаким датчанином не был. De Denemarche в его имени было, вероятно, переиначенным «de les Marches"(de Mans?).
По пути Андерсена пошел Пол Андерсон (сам по происхождению датчанин), сделав Хольгера (Ogiera Ie Danois) героем книги фэнтези «Три сердца и три льва».
МЕСТНОСТИ И ИХ ЛОКАЛИЗАЦИЯ
Легендарные Географические названия — дело чертовски трудное и сложное. Самая известная версия мифа, та, что исходит от Мэлори, кишмя кишит названиями, но мало какое из них удается сочетать с каким-либо из предполагаемых исторических пунктов. Во-первых, версия Мэлори была географически политизирована — приключения Артура протекают в местах, столь же символических для англичан, сколь и тотально не правдоподобных, учитывая истинную политическую географию Британии V — VI веков. Лондон, Вестминстер, Кентербери или Дувр никоим образом не могли быть территориями, на которых действовал Артур и его рыцари, ибо они располагались на территориях саксов «Что до Лондона, то большинство серьезных авторов фэнтези все же склоняются к версии Мэлори — в теперешней столице Англии помещают два важных для легенды события: избрание королем Утера Пендрагона и извлечение Артуром меча из камня. Кто знает, может, выдвинутая к востоку „крепость Лондиниум“ какое-то время сопротивлялась саксам и была одним из бритгских центров? Однако в эпилоге „Смерти Артура“ мы читаем, что во время мятежа Мордреда Гвиневера убежала от узурпатора и забаррикадировалась в лондонском Тауэре, а там получила известие о битве под Камланном. Ну-ну! Ерунда какая! Тауэр-то построили во времена Вильгельма Завоевателя, то есть пятьюстами годами позже! — Примеч. авт.». То же самое можно сказать и о стране Логр (Logres, Logris, Leogria), как в легенде именуется вся Британия, то есть территория, которой владел король Артур. Название, как мы помним, выводится из имени мифического Локрина, сына Брута. Если исходить именно из легенды о Бруте, предке бриттов, то страна Логр (Логру) должна охватывать юго-восточную и центральную Англию, то есть протянуться от Кента до возвышенности Чильтерн-Хилс и устья Хамбера. Меж тем именно этот район был занят сакскими агрессорами, фактически Артур владел равниной Солсбери, Сомерсетом, Девоном и Уэльсом, как и (через союзных королей) Корнуоллом и Севером — страной Регенд до Стратклайда и Вала Антонина, страной Лотиан и территориями выше Хамбера; Берникией и Деирой.