Он замолчал, неожиданно вспомнив то мгновение, когда рванулся к двери в комнату дороги миров, осознав, что никак не мог добраться до нее живым. Ну никак не мог он это сделать. Потому что стрелял из пулемета профессионал. А профессионал всегда всадит пулю, куда нужно, и никто у него не уйдет. А он ушел. Почему?
Неужели – дорога? Может быть, она вмешалась и пулеметчик его не увидел? Но почему? Зачем я нужен этой дьявольской, связавшей бесчисленное количество миров ленте?
– Значит, зря я Хрюндика отпустил на недельку к родственникам на свалку. Втроем бы сейчас было сподручнее.
– Бесполезно, – махнул рукой Велимир.
В дверь уже колотили, похоже, прикладами.
– А что, сдаваться? – угрюмо спросил Мирон. – Ну уж нет. Я думаю, надо уходить.
Он посмотрел в сторону окна дороги миров и прислушался. За дверью была тишина.
– Похоже, заряд прикрепляют, – сказал диспетчер и вскочил с кресла. – Сейчас дверь рвать будут. Надо уходить.
Мирон пожал плечами, поправил пояс и вслед за Велимиром пошел к окну дороги миров…
Золотистая поверхность слегка пружинила под их ногами.
Диспетчер усмехнулся.
– А ты знаешь, – сказал он Мирону, – я на дороге первый раз в жизни.
Надо было куда–то идти, а они топтались на месте, заглядывая в окно, словно не решаясь оборвать последнюю связь с миром, в котором жили. Этот мир стал для них сейчас небольшой комнатой, где стояло кресло, в одном углу были стол и остальная мебель Мирона, а в другом лежала дерюга, из–под которой торчали две пары десантских башмаков.
Диспетчер вдруг подумал, что происшедшее с ним за последние часы лишь вызванная хрустальной гадюкой иллюзия и он, так и не выбравшись из тумана, видит галлюцинации. Вот сейчас кто–то нажмет кнопку тревоги, спасательная команда уничтожит гадюку, и для него все кончится…
– А может быть, не будем уходить далеко, – спросил он у Мирона. – Кто–то же должен им помешать выбраться на дорогу?
– Кому? – удивился тот, машинально поглаживая седую бороду.
– Ну, пистолетчикам.
– Ах, пистолетчикам! – Мирон улыбнулся. – Нет, это не нужно. У меня кое–что на этот случай припасено.
Он вытащил из кармана рубиновую звездочку и, широко размахнувшись, швырнул ее в окно. Она вспыхнула, разлетелась огненными осколками, из которых мгновенно возник стального цвета экран.
– Все. – Мирон зачем–то вытер руки о штаны. – Теперь этот мир закрыт.
– Как ты это сделал? – удивился Велимир.
– Каждый страж дороги миров это умеет, – ответил Мирон. – Все, теперь можно отправляться дальше и об этом мире не беспокоиться.
– Он что, теперь будет закрыт навсегда?
– Почему? – усмехнулся Мирон. – Мы вернемся лет через пять и проверим. Может, там что–то изменится?
– А если не вернемся?
– Что ж, придет другой страж дороги и откроет окно. А если этот мир ему не понравится – снова закроет. И пусть будет так. Честно сказать, мне всю жизнь хотелось немного попутешествовать. Пойдем.
И они пошли. Все дальше и дальше, по прямой, как стрела, и бесконечной, как смерть, дороге миров. С каждым пройденным метром им все труднее было помнить, кто они такие и зачем вышли на дорогу. А еще они изменялись. Страж миров все более походил на медвежонка коалу, а диспетчер превращался во что–то на сильных мускулистых лапах, с маленькой круглой головкой и длинными, покрытыми перьями руками по бокам туловища…
А дорога бежала вперед. То время, которое она потратила на наблюдение за Птицем и медвежонком, кончилось. В конце концов, как могли их крошечные мысли, чувства и желания сравниться с тем, чем обладала она? Однако все же что–то интересное в них было. Может быть, поэтому, когда они стали частью дороги, в одном из ее отростков возникли два новых мира. Мир высоких эвкалиптов и пьянящий свободой мир крыльев…