Но и с женщинами не всегда всё проходит гладко. У некоторых имеется мужской характер, и стремление рожать детей у них притуплено. Такие женщины могут оставить у себя часть знаний и души донора. Распознать такое сразу после перерождения колдун не может, и чтобы избежать раскрытия тайны, женщин после ритуала убивают, если они сами не умирают.
Редко которой из таких женщин удается сбежать или, если повезёт, приглянуться колдуну настолько, чтобы он оставил её в живых. Обычно такие женщины становятся ведьмами, если у них хватает ума держать язык за зубами.
Когда учитель начал объяснять суть такого ритуала и послал меня за женщинами … Я решил сбежать. Кем-кем, но жертвенным животным становиться я не собирался.
Я посетил два племени с подрастающими девочками, счёл их слишком молодыми и направился к третьему, к дальнему. Но и туда я не пошёл, перешёл дальний лог, перемахнул через реку и направился к чужому племени.
Племя по слухам большое, сильное и находится на землях другого колдуна. Как только я пересёк речку, почувствовал чужое внимание. Отгородился от него, как учил учитель, и по обнаруженной тропинке направился в сторону людей.
Первой, кого я встретил из чужого племени, была женщина. Высокая, крепкая женщина с чёрной копной волос на голове. Взгляд тяжелый, жестокий. Она стояла на тропинке, опираясь на корявую палку. Я сразу понял, что передо мной ведьма. Наши взгляды встретились, и я впервые почувствовал в своей голове чужого. Ведь учителя я не считал чужим, он часто передавал свои знания непосредственно в мою голову. А здесь давление от чужого было сильным и болезненным, хотелось опуститься на колени и склониться перед женщиной. Учитель учил меня, как противодействовать такому давлению, и я, вскинув руки, хлопнул перед собой, одновременно выпустив внутреннюю силу. Женщина дернулась, давление пропало, и женщина склонилась передо мной, уперев взгляд в землю.
Учитель объяснял: так более слабый колдун признает своё поражение и как бы отдаёт себя в руки более сильного колдуна. Женщина признала мою силу, и я заговорил:
– Я не желаю зла твоим людям. Отдай мне одну из девушек, предназначенных для обряда, и я уйду.
Она согласилась. Я переночевал у неё в землянке, утром выбрал себе девушку и ушёл.
Мужчину или молодого парня я взять не мог, этого не поймут в племени, а девушку … Она и так не принадлежит племени, она с малых лет принадлежит колдуну. В принципе, мне было безразлично, кто пойдет со мной. Я не знал, куда идти, не знал, что будет со мной в будущем и было бы лучше взять в помощники и попутчики молодого парня, но … Девушку, которую я забрал, не считалась членом племени, за неё не будут мстить, и она не могла иметь детей, пока колдун не откажется от нее. В принципе, она могла иметь детей, но закон был суров, и если одна из девушек забеременела, то убивали всех, предназначенных для колдуна, и племя считалось опозоренным. К нему не придут за невестами и не отдадут в него своих, пока не подрастёт следующее поколение девушек для колдуна. Девушки могли стать чьей-то женой только после прошествии пятнадцати зим, и то, если колдун не пришёл за девушками до конца лета. Девушек могли взять замуж мужчины своего племени или, как чаще делали, их отдавали в другое племя.
Когда я пришел, для девушек этого племени пятнадцать зим прошло, но лето ещё только началось. Я выбрал самую маленькую и худую – мне нужен был попутчик, а не женщина.
Сколько было лет мне самому, я не знал, но три года болезни и отсрочки от ритуала мне позволили окрепнуть и осознать самого себя. Сразу после встречи с мечущейся душой мой учитель не разобрался, что именно я получил от неё, а потом, после горячки, я и сам не показал ему. Как только я узнал о предназначенной мне участи, я хотел бежать, но учитель не заикался о ритуале, и я продолжал жить у него и тренироваться под его руководством.
После этой зимы, когда отцвели деревья и выросла молодая листва, учитель опоил меня настоем и попытался влезть в мою голову, но и тогда он ничего не узнал. Именно после этого учитель впервые заговорил о ритуале, и когда он послал меня за женщинами…
Я сбежал.
Сможет он найти замену мне, такого как я, я не уверен. Он уже достаточно стар и вырастить для себя другого донора может и не успеть. Тем более, не каждый мальчишка подойдёт для этого. Но я ни о чем не жалею и не обвиняю своего учителя, наоборот, я благодарен ему за годы обучения. В моей душе нет ненависти к учителю, ещё неизвестно, как я сам поступлю в его годы и не воспользуюсь ли ритуалом, чтобы прожить ещё одну жизнь.