– У меня возчики хорошо бьют из луков, – угрюмо сообщил он.
– Вот и хорошо. Тех, кто хорошо стреляет, посади на первые свои повозки.
Мои фургоны потянулись вперёд и выстроились в авангарде каравана, а за ними уже весь караван. Я специально поставил свои фургоны впереди. Любой разбойник, увидев их, сразу сообразит, что в них ничего ценного из купеческого товара нет. По фургонам было видно, что в них, скорее всего, имущество охраны и продукты питания на караван. Естественно, пропустят мимо и нападут на вахи, а фургоны, если совсем припечёт, рванут вперед.
И не надо считать меня подлецом. Товар Вамира, как он выразился, в несколько раз дороже всего купеческого. И ко всему прочему, купцы для меня – только наниматели, а мои люди… они и есть мои, этим всё и сказано.
Я вместе с Ютом продолжал ехать впереди и притормозил перед большой поляной, вытянутой вдоль дороги, на которой не раз и не два останавливались проезжающие караваны. Впереди можно было рассмотреть пепелища от костров, приспособленные места для привязи лошадей и места для людей. Кустарника вокруг поляны почти не было, лес просматривался довольно хорошо и на приличное расстояние, но внутри у меня заворочалось беспокойство, а чувство опасности жгло напряжением душу.
*****
Первая встреча каравана с дорожными разбойниками произошла практически через час после выезда из города. Нас остановила троица верховых, и среди них был вчерашний знакомец. Не успели мы обменяться колючими, приветственными взглядами, как подбежали купцы. Незнакомец довольно ухмыльнулся их оперативности и, обращаясь ко мне, заявил:
– Ты нарушил договор.
– Так вышло, но я заключил договор и с двумя другими.
– Это неважно. Ты обидел других и доставил мне лишние хлопоты. С тебя штраф, розовая менка. Кто будет платить? – Он выразительно глянул на купцов, и Большой Боров тут же протянул ему увесистый кошелек. – Незнакомец одобрительно кивнул и, глянув на меня, продолжил: – Лично с тебя – десять дымчатых менок за отдельного гонца. – Понуждая своего крама освободить дорогу, он бросил снисходительно через плечо: – Отдашь перед паромом.
Обещанного гонца я обнаружил позже, когда в очередной раз сканировал местность впереди. На грани моего восприятия промелькнуло большое животное, и я, сузив "изучающий сканирующий луч", смог различить всадника. Из-за дальности я видел, что всадник удаляется рывками, и перестал за ним следить.
*****
Я остановился, не въезжая на поляну, заставив этим остановиться весь караван, и просканировал всё вокруг. Как не старался понять причину моего беспокойства из-за кажущейся тишины, не мог заставить себя двигаться вперед. Вопросительные, настороженные взгляды Юта, недовольное бормотание за спиной, а я старался не обращать на это внимание и продолжал присматриваться и внутренне прислушиваться. Поляна по всему выходила чистой, но сомнения у меня оставались. Мой крам сделал десяток шагов вперед, фургоны потянулись за мной, но я вновь остановился. Глубоко внутри грызнул червяк страха, и я вспомнил, как от меня прятался мой Учитель. Я его не видел, не ощущал, но внутри что-то подсказывало, что он где-то рядом, и тогда я начинал медленно крутиться на месте, искать Учителя. И не совсем самого Учителя, а пустоту, которой никогда не бывает в природе. Когда вовремя находил пустоту, порою успевал уклониться от палки Учителя, чему он всегда откровенно радовался и частенько повторял:
– Молодец, сопляк, скоро и сам научишься прятаться.
Я сосредоточился на поисках пустоты и начал медленно всматриваться в ближайший лес. В двух местах, совсем близко, я увидел рябь, как от горячего воздуха, а чуть впереди нашёлся комок пустоты. Там кто-то стоял рядом с деревом, спрятавшийся, совсем как мой Учитель.
Я протянул руку в сторону Юта и потребовал:
– Дай мне свой лук и стрелу.
Лук сразу же лёг в протянутую руку, а стрелу пришлось брать другой рукой. Ют обвёл поляну рукой и заговорил.
– Когда я проезжал по этой дороге в прошлый раз, (Ага, проезжал он – пронеслось в моей голове), в этих местах хозяйничала ватага фискалов. Поговаривали, что их предводитель был настоящим колдуном, но это были только слухи, так как свидетелей они не оставляли. Эта ватага не придерживалась общих правил и грабила тех, кого считала нужным. Местные обозлились на них и несколько проредили, но убили не всех, часть сумела уйти.