Свет вырвался из пустого проема. С минуту стояла тишина, и я, подумав, что продолжение "банкета" откладывается, развернулся, собираясь иди дальше. Я очень поторопился. Тишину за спиной разорвали возмущенный крик и брань. Из проёма начали вываливаться вооруженные люди со злобными мордами и горящими от "праведного гнева" глазами. Их благопристойный праздник посмел нарушить "слон из посудной лавки".
Дайте нам этого "слона", и мы разорвём его голыми руками. К несчастью слона, руки у этих людей были не совсем пустыми. Да вот "слона" во дворе и не наблюдалось. Там стояли МЫ, и этого было достаточно для возмущенных людей.
А были ли это люди? Почему говорят – "Пьяная Скотина"? Может, это и была скотина во множественном числе – Скотыняки?
Перед глазами промелькнуло видение, как разъяренная толпа воинов врывается на незащищенный хутор. Это явно не мои воспоминания, но такие яркие… Воинам было плевать, что кричала женщина, оказавшаяся у них на дороге. Один из воинов секанул её мечом, как будто отмахнулся от надоедливой мухи, и женщина замолчала. Где-то в стороне кричала ещё одна женщина. Из дома выскочили трое мужчин, но и они не смогли задержать нападавших…
Прямо мне в лицо… (а было ли то лицом?)… развернулась перекошенная рожа и выкрикнула: – " Всё наше!".
Крик: – " Убью, падла!" – прозвучал в унисон увиденному мною, и второй мой "таран" разметал толпу вываливающихся на улицу из дверного проёма.
Я смотрел хмуро на ползающих по земле, смотрел, как они стонут, как пытаются подниматься и как лапают по земле руками в поисках своего оружия. Во мне нарастала чужая злость, она поднималась из самых глубин моего сознания и затапливала меня всего. Я втянул воздух через нос, позволив злости перекосить моё лицо. Эти… Эти вонючие фискалы посмели на меня напасть… Эти… Вокруг заклубилась сила, готовая смести всё вокруг, готовая уничтожить эту мразь…
На моё плечо вдруг опустилась тяжелая рука, и голос Кревета произнес:
– Шими Векори, очнись.
Наваждение и злость схлынули в одно мгновение. Передо мной дымилась земля, а все, кто мог, отползали от меня подальше. В пустом проеме, на свету, стоял кряжистый мужчина и с ужасом смотрел на меня. Кревет шепнул на ухо:
– Я же говорил, надо было уходить сразу.
Внутри у меня дёрнулось, как от удара, злость опять начала подкатывать к горлу, и я хрипло спросил у кряжистого в дверном проеме:
– Что за скоты собрались меня убивать?
Он крякнул, но ответил твёрдым голосом:
– Витами Колдун, – колдун прозвучало как имя. – Прошу прощение за моих людей. Вы, наверное, неправильно всё поняли…
– Камень в спину и крик "Убью, падла" можно неправильно понять? Ты, вообще, кто такой?
– Я командир отряда Эда Гравира…
– Командир? А где он сам?! – Рявкнул я, не дослушав полного имени этого Эда. Выходить из роли злого, разъяренного колдуна не стоило, а то эти … "тихие овечки", снова могут накинуться на меня.
– В своём имении, витами Колдун. Меня послали в Украй встретить дочь глорта Гравира.
Я поймал взгляд кряжистого и приказал:
– Сопроводишь меня в Украй, тогда я прощу попытку убить меня.
Глава 14. Город Украй
В карете, так я воспринял повозку с откидным верхом и мягкими сидениями, было гораздо удобней ехать, чем топтать землю ногами.
Восемнадцать человек, все верхами, и карета – были посланы глортом за своей дочерью. Я ни его дочь, но путешествие в карете мне понравилось, и в город моё сопровождение влетело лихо, не предоставив полюбоваться на местную стражу. Карета и сопровождение пронеслись по улицам города, завернули в раскрытые ворота городского гашташа, и нашей троице пришлось покинуть насиженные места. Как только моя нога ступила на землю, сопровождение сделало вид, что меня не знает. Кревет наклонился ко мне и тихо сказал:
– Шими, нам лучше уйти отсюда. Эта шрапа [9] только для глортов.
Да и … с этими глортами. Я могу довольствоваться и более скромными условиями обитания. Хотя, желание было посмотреть, как устраиваются в дороге глорты.
Кревет гордо вышагивал впереди меня и Пикали и всем своим видом давал понять встречным, что к нам лучше не соваться. Он остановился под блеклой, обшарпанной вывеской, на которой была изображена обезглавленная птица, гордо стоящая на одной лапе. Ладно, птицу без головы можно понять, как намек на обед, но почему без одной лапы? Я кашлянул за спиной Кревета, и когда он обернулся, спросил: