Проходя мимо Кревета, я сказал так громко, чтобы услышали все:
– Кревет, проследи за этими фискалами, чтобы ничего не спёрли.
На мой голос двое с надменными лицами повернулись, а молодец перестал ходить по кухне и с победной наглостью посмотрел на меня. Я же, мило улыбаясь, сказал Пикали и даже сопроводил свои слова взглядом:
– Поднимись в свою комнату, не стоит тебе участвовать в мужских разговорах.
Пикали подскочила и метнулась к выходу из кухни. На крик " Стоять!" она не обратила внимания и, ловко увернувшись от протянутой к ней руки, выскользнула из кухни. Я, не переставая улыбаться, с участием в голосе обратился к молодцу:
– Ну как, не всё выгорело?
Он дёрнулся, но ничего не ответил, при этом скривив недовольную мину, а мне и не нужен был его ответ. Я перевёл взгляд на одну надменную рожу и спросил:
– Кто такие будете?
Надменная рожа нахмурилась и постаралась, сидя, придать себе более солидный вид. При этом слегка повернула голову, приподняв подбородок, и ответила:
– Представители городской управы.
В его голосе "Городская управа" прозвучало гордо и с нажимом, как будто каждый, услышавший это, должен пасть на колени и начать каяться во всех своих проступках.
– Городской управы? – Немного насмешливо переспросил я. – Представители, значится? А поконкретней можно? Кто именно такие? И имена, имена не забудьте назвать. – Закончил я более строгим, требовательным тонам:
– Я – старший писарь городской управы... – ответил он мне и, посчитав это достаточным, набрал воздуха для вопроса, но я его перебил:
– Писарь значит? Да ещё главный? А ну-ка, главный писарь, имечко своё назови. – Потребовал я с долей подавления воли надменного.
– Свилорд из Шиторы, – с вызовом произнёс он.
– Вот и прекрасно, Свилорд из Шиторы, главный писарь городской управы. Ответь-ка мне, по какому праву и с какой целью ты посетил этот дом, приведя с собой столько народу?
– Не паясничай! – Возмутился он, поняв наконец, что над ним издеваются. – Ты –ждерт и подлежишь немедленному аресту!
– Даже так? И ты не хочешь узнать моего имени?
– Мне плевать на твоё имя, – почти гордо заявил он. – Ты обвиняешься в нападении на гражданина города. Этого достаточно, чтобы тебя казнить.
– О как? – удивился я. – Вот эта мразь, – мой палец упёрся в наглого молодца, – гражданин города? А я посчитал его за грабителя и вымогателя. – Мой взгляд на "гражданина города" не выражал ничего хорошего для него, и я уточнил. – Так ты у нас добропорядочный гражданин города? Врываешься в чужие дома, оскорбляешь жильцов, требуешь с них деньги, угрожаешь расправой и ко всему ещё подкупаешь главного писаря городской управы. – Мой взгляд медленно перешёл на писаря, и я требовательно спросил: – Сколько он тебе заплатил?
Вот же трусливая гадость. Хоть бы не обосцался прямо здесь, а то противно потом будет есть.
– К-к-к-колес-с-с-со... – пролепетал он.
– Ах, как нехорошо брать взятки!! – Воскликнул я демонстративно и, продолжая улыбаться, спросил. – А он хоть рассказал тебе, что с ним произошло в этом доме?
– Нет. – Крутанул головой главный писарь.
– Так я тебе расскажу, а лучше покажу.
Мой щелчок пальцами опять вызвал огонь, но уже на новых штанах наглого молодца, и на этот раз пламя вспыхнуло более ярко, охватив не только штаны, но и низ куртки.
Я просто наслаждался противным визгом и очумелыми, не менее противными мордами.
Мой взгляд упёрся в главного писаря, и я буквально взревел:
– А теперь вон из этого дома!! – Потребовал я, перекрикивая визг катающегося по полу молодого парня. – И эту сволочь забирай с собой!
Дом опустел в считанные секунды, но визг продолжал доносился с улицы.
В этот день больше посетителей не было, а на следующее утро, аккурат после нашего завтрака, в дверь постучали и дождались, пока хозяйка откроет. В дом вошел мужчина в годах, в строгом темно-синем костюме, с немного надменным выражением на лице. Он осмотрел меня и Кревета, сидящих на тот момент за столом, скучающим взглядом и, не сомневаясь ни капельки, произнес: