У последних домом, или у первых, это смотря с какой стороны посмотреть, расположился небольшой прудик. Как раз под стать речушке. И наши ʺлошадиʺ дёрнулись к воде, но Кревет их удержал, пообещав напоить чуть позже. Одна из лошадей недовольно вздохнула, но показывать свой норов не стала и, понурив голову, фыркнула, смирившись.
Первый дом, как и второй, Кревет пропустил и притормозил у третьего, неказистого на вид, с давно перекошенным забором-плетнем. По каким признакам Кревет выбрал именно этот дом, я не понял, но не успел он ещё соскочить со своего места, как из-за ворот раздался женский голос:
– Езжайте дальше, там найдёте, где переночевать.
Кревет сполз на землю, малость потоптался и, на моё удивление, спросил не свойственным ему тоном:
– А вы нас не приютите на ночь?
– Вас? Может и приму. А кто лошадей обиходит? Мужа у меня нет.
– Не волнуйтесь, о лошадях мы сами позаботимся.
Ворота начали распахиваться, и я увидел совсем молодую женщину, опирающуюся на палку. Кревет поспешил помочь открыть вторую половину ворот и завёл крамов с повозкой во двор дома.
Не слишком ухоженный двор, в глаза бросалось запустение и не желание заниматься хозяйством. Даже птицы, первый признак крестьянских домов, во дворе не гуляло. Но, как ни странно, одежда на женщине была аккуратная и чистенькая. У входа в дом стояла девочка лет пяти-шести, и тоже в чистеньком платьице.
Я улыбнулся девочке и направился к ней, но она испуганно глянула на меня и попятилась, уперевшись спиной в дверь, а ещё через секунду юркнула в дом.
– Не надо пугать ребёнка. – Требовательно прозвучало за моей спиной. Я обернулся на голос женщины и только сейчас обратил внимание, что на поясе женщины имеется нож. Это было очень необычно для деревенских, да и Кревет говорил, что на женщин, которые носят оружие в повседневной жизни, смотрят косо. Мой заинтересованный взгляд женщина перехватила и, не смущаясь, а даже с вызовом пояснила:
– Я одинокая женщина, и многие не против меня обидеть.
– Многие – это проезжающие? – Поинтересовался я.
– Проезжающие у меня редко останавливаются, хватает местных. Я сама не из этой деревни, и некоторые считают это достаточным поводом …
Она с вызовом посмотрела на меня и как бы невзначай положила руку на рукоять ножа. Я усмехнулся, но продолжать разговор не стал.
В дом за женщиной вошла Пикали, а я остался во дворе, собираясь помочь Кревету с устройством крамов. Сарай, на который указала хозяйка, давно требовал ремонта. Он ещё не заваливался, но крыша местами прохудилась, и через неё можно было рассмотреть небо.
Я никак не мог понять, почему Кревет выбрал именно этот дом и почему он настоял при разговоре с хозяйкой, чтобы мы переночевали именно у неё. Улучив момент, я поинтересовался скучающим голосом:
– Ты знаком с этой женщиной?
– Нет. – Кревет явно не был расположен к откровению, и я спросил более строго:
– Тогда объясни причину, по которой мы остановились на ночевку именно в этом доме.
Кревет замер у повозки и молчал несколько минут. Я собрался уже поторопить его с ответом, но он, тяжело вздохнув, нехотя произнес:
– Это жена одного из ватажников. Я обещал помочь.
– Ты же говорил, что у тебя не было друзей в ватаге. – Напомнил я.
– Не было. – Согласился он. – Так получилось. Он был последним из трёх в схроне. Когда я к нему подошел, он не спал. Он понял, что я не оставлю его в живых, и попросил помочь его жене и дочери. Я дал слово.
– И как собирался помогать?
– Не знаю. Хотел просто дать денег.
– Что изменилось?
– Я не знал, что она калека.
– Это что-то меняет? Дай больше.
Он бросил взгляд на меня и, отвернувшись, сделав вид, что что-то делает, спросил:
– Ты видел, в чём она одета?
Ещё бы не видеть. Сам обратил внимание на её одежду, да и на платьице девочки тоже, но я не понимал, что именно хочет мне сказать Кревет, и немного с недоумением произнес:
– Чистое платье.
– Не просто чистое платье. В деревнях обычно такие не носят. Такое больше подходит для женщины из города. И девочка её не в мешке бегает.