– В мешке? – Не понял я, о каком мешке он говорит.
– В деревнях маленьких детей не наряжают в платья. Обычно холщовый мешок с прорезями под руки и голову, в лучшем случае – старая отцовская рубаха. Мальчишки лет до десяти, пока не начнут помогать взрослым по хозяйству, вообще бегают без штанов, а девочек лет с десяти приучают к юбкам.
– Понятно, – безучастно произнёс я. В племенах немного другие правила. Там без штанов не побегаешь, да и дети намного раньше приучаются помогать взрослым.
– Что тебе понятно? – Спокойно спросил Кревет и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Эта женщина не ведёт подсобного хозяйства, но хорошо одевается. Значит, у неё есть доход или покровитель, и деньги ей не особенно нужны.
– Деньги всегда нужны. – Возразил я.
– Нужны. – Согласился он и посмотрел на меня так, как будто хотел что-то сказать ещё. Он помолчал и, как я понял, сказал другое. – Нужны, но деревня – это не город, и даже не поселок. Здесь мало на что можно потратить деньги.
– Кревет. Я не совсем понимаю, к чему ты ведёшь наш разговор.
Я молчал, ожидая от него разъяснения, он так же молчал, как и я, и только смотрел на меня в упор. Эти гляделки меня начинали раздражать, и я собрался уже потребовать от него прямого ответа, как неожиданно я догадался, чего он от меня ждет.
– Не-е-ет, – протянул я и даже крутанул головой, но Кревет продолжал смотреть на меня и молчал. По большому счёту, я и сам был не против помочь женщине, но … – Кревет, не всякое повреждение я могу вылечить. Тем более, врожденное. И вообще, приведи хоть один довод, почему я должен выполнять твои обещания.
– Ты приказал мне их убить. – Глухо напомнил он.
– Вот только не надо перекладывать всё на меня. Во-первых, ты не был под принуждением. Во-вторых, в схрон ты пошёл добровольно и прекрасно понимал зачем. В-третьих, никто не заставлял тебя брать на себя обязательства.
– Так получилось. – Глухо возразил он и развернувшись спросил. – Ты можешь ей помочь?
Я промолчал, не зная, как ответить. Решить, могу я ей помочь или нет, я с ходу решить не мог, и как следствие, ответить на вопрос Кревета тоже. Хотя в душе оказать помощь человеку, пусть и незнакомому мне, я не отказывался. Кревет кивнул головой и выложил на край повозки туго набитый мешочек со словами:
– Это всё, что у меня есть. Конечно, я могу эти деньги отдать женщине, но они мало чем ей помогу.
– А как же твой долг? – Немного насмешливо поинтересовался я, не спеша хватать деньги.
– Я думал об этом. Мою расписку у купца выкупили. Кому мне надо отдавать долг, Хозяину дороги? А нужны ли ему мои долги? В схроне было гораздо больше, и мои два десятка дымчатых менок для него значения не имеют. Когда я брал деньги в долг, меня звали Морлог, теперь я Кревет из Шариха. Кому надо, пусть разыскивают Морлога и с него требуют долг. Марлог умер там в схроне. А для Хозяина я отработал свой долг с лихвой. Теперь я твой слуга, и никому ничего не должен. – Он сложил губы трубочкой и задумчиво добавил. – Если только этой женщине.
Странная логика в его словах была. Я задумался над такой странной метаморфозой, превращения из разбойника в добропорядочного человека, и посчитал это возможным. Тем более, не хотелось терять такой хороший источник информации. Смущало одно, как бы у моего Кревета не нашлось ещё одно имени, когда ему станет выгодным покинуть меня. Я не стал озвучивать свои сомнения, но Кревет непонятным образом понял и заговорил:
– Мои родители не были крестьянами. Родился я в небольшом поселке Лерох. Где именно находится этот поселок, понятия не имею. Со слов матери мы прожили в нём три года после моего рождения. Потом отец завербовался в охрану проезжающего купца и забрал с собой мать и меня. Сколько я помню себя, мы постоянно переезжали из одного города в другой и нигде не задерживались надолго. Отец часто менял работу и всегда возил с собой мою мать и меня. Мой отец был хорошим бойцом и пока я рос, постоянно обучал меня бою с любым оружием. В результате из меня получился такой же бродяга, как и он.
Не знаю, жив он ещё или нет, но в последний раз я его видел в четырнадцать лет. Тогда был тяжелый год, и он ушёл с караваном купца, а меня и мать оставил в одном из Вольных городов. Сам купец вернулся больше, чем через год, и сообщил о пропаже отца. Выплатил матери неустойку по договору, а я вместо отца пошёл в охрану его караванов. С тех пор я не виделся с матерью и даже не знаю ничего о ней. Раньше был молод и не задумывался о таких вещах, а теперь, наверное, уже поздно. – Он вздохнул и грустно закончил. – Эта женщина похожа на мою мать.