– Дырок не наделай.
Стражник ухмыльнулся и разрешил проехать. Проезжая через настоящий тоннель под городской стеной, Кревет ворчал на слишком усердного стражника и на возможные дырки в одеяле. В конце концов, он сделал вывод, что мы мало дали менок стражнику, поэтому он и прицепился к нам.
На выезде из-под стены стояли ещё три стражника. Один из них, по всему видно старший, лениво проводил нас взглядом и что-то сказал, стоящему рядом с ним. У меня сложилось впечатление, что он говорил о нас, и, когда отъехали от ворот, я спросил Кревета.
– Часто бывал в этом городе? – Он промолчал, неопределенно пожав плечами, а я упрекнул. – Твою рожу даже здесь узнают.
Он вздрогнул и, обернувшись, придержал лошадей.
– Почему так решил?
– Стражники шептались и один из них указал на нашу повозку. Меня точно никогда здесь не было, а тебя каждая бродячая собака знает.
– Лет пять назад зимовал здесь, но со стражей не сталкивался. Охранял склады одного купца.
– Остановись в тихом местечке. – Недовольно потребовал я.
Тихое местечко. Это смотря что иметь в виду под этим названием. Кревет остановил повозку в узком переулке и полностью перекрыл в нём движение. Пеший ещё протиснется мимо повозки, а верховой никак. Я высказался по этому поводу и попросил Красину сменить Кревета и покататься по городу некоторое время, а сам занялся тем, что надо было сделать давно.
Приблизительно через полчаса Кревет занял свое место на сидушке, но с несколько другим лицом. Если не особо присматриваться со стороны или со спины, в нём можно было признать прежнего Кревета. Походка, осанка, манера двигаться, профиль лица – это никуда не делось. Но само лицо получилось другим, отличающимся от лица прежнего Кревета. Красавцем я его не собирался делать, это навряд ли получилось бы, но и уродом он не стал. Конечно, новое лицо проигрывало в привлекательности, но что смог сделать на быструю руку. Изменил только мягкие части лица, но, если попадётся человек, хороша знающий Кревета, он, конечно, его признает. Но даже в этом случае можно будет утверждать, что он ошибся.
Так что на козлах нашей повозки восседал обновленный Кревет и постоянно чесал зудящую кожу. Мои уговоры потерпеть и не чесаться, дать привыкнуть коже и мясу к изменениям, на него не действовали. После его чесаний кожа на лице покраснела и пошла пятнами, что ещё больше изменило его внешность.
Ехать теперь к указанному Кривым месту не имело смысла. Незачем даже друзьям Кревета знать, что Кревет теперь не совсем Кревет. Тем более, что Кривой знал его под другим именем.
Останавливаться в гашташе или шране не хотелось, так как там, при необходимости, легко отыскать человека в городе. Сколько бы не было в городе ночлежек или гостиниц, кому надо, сможет обойти их все и узнать, живет ли в них тот или иной человек.
Почему мне следовало скрываться? Я и сам себе не смог бы ответить, но я чувствовал, чем меньше людей будут знать, кто я и где живу, тем лучше будет для меня. Кроме этого, я точно знал, что встречаться с Кривым или с любыми друзьями Кривого или Кревета не хочу. А больше всего я не хотел, чтобы за мной продолжался тянуться кровавый след. Мне хотелось спокойно и незаметно вписаться в местное общество и не менее спокойно жить в своё удовольствие.
Красина сразу сообразила, зачем я изменил внешность Кревета, и предложила обратиться за помощью к её подруге. Вернее, к подруге её матери, но и она сама была в очень хороших отношениях с ней.
Ещё некоторое время петляний по улицам города, и наша повозка остановилась перед дверью одного из домов. Дверь в доме выходила прямо на улицу, и ни о каком устройстве наших лошадей не могло быть и речи, но Красина заверила, что у подруги матери по городу много знакомых, и она что-либо обязательно придумает.
Вместе с Красиной из дома вышла дородная женщина, оценивающим взглядом окинула нас, повозку, лошадей и немалое внимание уделила Кревету. Легко поднялась на козлы, занимаемые Креветом, и не менее легко подвинула его, перехватив вожжи.
Мотание по городу длилось достаточно долго, чтобы успеть надоесть. За это время мы дважды останавливались у различных домов, стояли некоторое время и двигались дальше. В конце концов мы остановились у трехэтажного дома, совсем невзрачного на вид, опять-таки зажатого между другими домами, но имеющего в своей середине ворота. Этими воротами дом как бы делился на две части, и сразу было непонятно: у него один хозяин или двое, так как справа и слева от ворот имелись дополнительные двери. Правая часть дома имела более старый вид и была сложена из крупных каменных блоков. Левая половина дома была замазана штукатуркой и из чего сложена, было не видно. Штукатурка очень давняя, местами висела клочьями, а местами осыпалась. Когда-то она была окрашена в желтый цвет, но со временем выцвела и сейчас имела неприятный серо-грязный оттенок. И вообще, весь дом выглядел совершенно неопрятным и нежилым.