На первом этаже дома, по сторонам от обеих дверей, имелись окна, забранные вмурованными в стены решетками. Второй и третий этажи также имели окна, но более узкие и напоминающие бойницы. Я некоторое время смотрел на верхние этажи, но так окончательно и не решил, общий это дом или всё же нет.
Пока я рассматривал дом, наша проводница со стенаниями и охами еле сползла с повозки и, когда её нога коснулась земли, заорала так, как будто её начали резать. Именно её крик и отвлек меня от созерцания дома. Но это не был крик боли или разочарования. Она кого-то звала, но так звала, что имени было не разобрать. Выкричавшись, она, припадая на одну ногу, проковыляла к воротам и забарабанила в них так, как будто собиралась снести их с петель. Зачем надо было себя так вести, я понять не мог и на всякий случай приготовил свое копье.
С противоположной стороны улицы ей посоветовали заткнуться и пригрозили, если она не замолчит, но на неё выльют ведро помоев. Наша проводница не только не замолчала, но одновременно с "выносом" ворот начала переругиваться и с советчиками.
Через некоторое время из-за ворот раздался возмущённый голос, спросивший, зачем эта крикунья припёрлась сюда и устроила скандал на всю улицу. Не совсем, конечно, этими словами, но я передал коротко только смысл. Её поддержали несколько голосов из соседних домов, и пока отпирались и открывались ворота, обе собеседницы высказали друг о друге и о "добродушных" соседях всё, что они думали, и надо заметить, что за некоторые произносимые ими слова в племенах могли бы и голову оторвать.
Как только одна из створок ворот открылась достаточно, чтобы пропустить нашу провожатую, она тут же проскочила через неё, и за воротами началась настоящая "война". Я очень надеялся, что они не дрались, но звуки и голоса раздавались оттуда довольно странные. Кстати сказать, соседи на этот счёт тоже прошлись, выдав порцию советов и пожеланий, в том числе и о скорой смерти обеих скандалисток.
Ворота распахнулись, и я немного обалдел, увидев двух женщин. Они были похожи не только лицом и волосами, выбившимися из-под платков, но фигурами и жестами. И если бы не разная одежда, их можно было принять за близняшек. Обе женщины улыбались, довольные собой, и сверкали глазками от возбуждения.
Наша проводница призывно махнула рукой и прокомментировала на всю улицу:
– Заезжайте быстрей, а то эти базарные бабы не дадут спокойно поговорить.
"Базарные бабы" не преминули высказать свои мнения, и это коснулось не только двух женщин, но и нас.
Наша повозка втянулась в тоннель под домом, и я услышал, как за нами захлопнулись ворота, одновременно перекрыв нам возможность к отступлению и отсекая от всё ещё продолжающегося гомона на улице. Туннель за воротами оказался неожиданно шире и выше ожидаемого. Чтобы достать до потолка туннеля, мне бы пришлось вставать на повозку, а в ширину он мог вместить две наших повозки, если их притереть друг к другу.
Проезжая по туннелю, я старался прикинуть размеры дома. Если в ширину весь дом был метров двадцать-двадцать пять, то и в длину он оказался не меньше. Туннель вывел нас во внутренний дворик, на котором свободно могла развернуться наша повозка, и еще бы осталось место. С правой стороны сам дом продолжался двухэтажной пристройкой из крупных каменных блоков, несколько отличающихся по цвету от основной постройки. К каменной пристройке прилепилась деревянная и тянулась до конца дворика, в которой имелось трое ворот. Надо заметить, что в каменной пристройке тоже имелись ворота, но более основательные и окованные железными полосами.
С левой стороны от туннеля раскинулся сам дворик, выложенный камнем. Брусчатка от времени местами просела, наблюдались не только продавлены, но и выбоины. Впрочем, всё в этом доме требовало хорошего ремонта, и я начал сомневаться, что мы сможем в нём жить.