– Ты попался в капкан, и, если не хочешь лишиться руки, не дергайся.
Парнишка не поверил и попробовал вырвать руку, скривившись от боли, тихо с угрозой потребовал:
– Отпусти, хуже будет.
В это время над нами наклонилась дородная женщина с недовольной миной на лице, по-моему, ранее стоявшая за прилавком, и спросила:
– Долго собрались валяться? Весь подход ко мне загородили.
Я не спеша поднялся и потянул за собой мальчишку. Выложил на прилавок мой пояс с его рукой и громко, привлекая внимание посторонних людей, потребовал:
– Отдай мой пояс!
Мальчишка задёргался, заоглядывался и не смог разжать пальцы, хотя и старался. Я усмехнулся, перехватил пояс левой рукой, правой извлек нож и громко спросил:
– Ты знаешь, как поступают с пойманным воришкой?!
Мальчишка дёрнулся, скривился и закричал, как будто ему уже отрубили руку.
– Помогите! Убивают!
В одно мгновение рядом с нами появились двое крепких ребяток и с угрозой в мой адрес потребовали:
– В чём дело? А ну, отпусти мальца.
Один из них потянулся к мальчишке, а второй ко мне, не обращая внимания на нож в моей руке. Женщина за прилавком закричала: "Стража!!", и её зов подхватили дольше. Один из крепышей скривился и процедил сквозь зубы:
– Заткнись, дура. Жить надоело?
Не отпуская своего пояса, я понял, что до стражи могу дожить и не успеть, и отмахнулся ножом от протянутой ко мне руки. Вскрик боли, и я поймал взгляд второго крепыша. Посыл подчинения, ломающий всякое сопротивление, и приказ:
– Никого ко мне не подпускать.
О мальчишке он сразу забыл и пнул ногой своего товарища, зажимающего пораненную руку. Напарник отлетел в собирающуюся толпу, всем же интересно посмотреть на бесплатное представление, и сразу же затерялся в ней. "Защитник" резко махнул рукой, и рядом со мной на прилавок опрокинулся ещё один крепыш. Мой же, не очень добровольный защитник, закрыл меня и с угрозой кому-то негромко сказал:
– Не подходи.
Как выкрутиться из этой не простой ситуации, в которую я сам себя загнал, я совершенно не представлял. Дожидаться стражи не было никакого желания, а подошедший Кревет с Красиной смотрели на меня и на моего защитника округлившими глазами. Сразу лезть на ражон Кревет не рискнул и посоветовал мне одними губами:
– Уходим.
– Выходим с базара. – Приказал я своему защитнику. – Мальца берём с собой.
Его рука ухватила мальчишку за шиворот и толкнула в мою сторону, сопроводив свои действия всего одним словом.
– Не дергайся.
Базар мы покинули под весьма недоброжелательные взгляды некоторых индивидуумов и под настороженный шепоток любопытных. Свернув в ближайший переулок, я отпустил своего "защитника" и мальчишку, посоветовав обоим сдохнуть в местной тюрьме. Жалости к ним я не испытывал, воров нигде не любят, и была бы возможность, поступил бы как принято в племенах. Мальчишке отрубил бы руку, а его защитников убил. Почему защитников надо убивать? А как по-другому? Они позволяют вору чувствовать свою безнаказанность и потому хуже самих воров.
Кревет проводил удаляющуюся парочку взглядом и сказал:
– Теперь тебе на базаре лучше не появляться.
Во мне всё ещё кипело возмущение, и я ответил, больше поддавшись своим эмоциям.
– А я сейчас вернусь на базар и вырежу всю их шайку.
– Не сможешь, стража не позволит этого сделать. Эти, – он кивнул головой в сторону удаляющейся парочки воров, – воруют только на базаре и за свою охрану платят стражникам. Если кого-то из них ловят, как ты сегодня, стражники их отпускают. Не сразу, не на базаре, отведут в сторону, может, тумаков всыпят для острастки, но отпустят. Начнёшь убивать воров – вмешается стража, тебя же в тюрьму и засадят. А там долго не проживешь. – Он, сморщившись, замолчал и через минуту добавил: – Город, это тебе не лес.
– И что из этого? Мне на базар теперь вообще не ходить?