До пользования простейшим алфавитом этот мир ещё не созрел, хотя, он и имелся, но использовался как вспомогательный инструмент для значкового письма. Отдельные слова, слоги, буквосочетания имели определенные обозначения, а отдельные буквы использовались, когда по-другому написать было невозможно. Вот, на мой взгляд, и получалась полная неразбериха.
Чтобы написать редко употребляемое слово, иногда использовали слоги или буквосочетания с дополнением букв, и это вносило в смысл разное понимание. Ещё была трудность с глаголами, их как правило, обозначали одним значком без учета склонения. Например, глагол "брать": – я беру, он берет, они берут… и везде этот глагол обозначался одним значком. Прочтение и вложенный смысл нужно было определять по предыдущим словам или по последующим. С временным понятием было ещё хуже – я беру, я взял, или я возьму… И опять же, эти различия надо было понимать только из общего текста, а не из отдельно взятого предложения.
Подобная неразбериха создавала много неудобств, особенно со сложными предложениями. И как правило, применялась упрощённая форма написания. Рубленные, короткие фразы, которые невозможно прочесть двояко.
Для меня подобное письмо, особенно написанное малограмотным автором, напоминало больше ребус или зашифрованный текст. Когда я поделился своими мыслями с писарем, он снисходительно улыбнулся и заверил, что рано или поздно я освою грамоту. Правда, он не уточнил, сколько за это освоение я буду ему платить. По поводу же использования только алфавита он скривился и привёл, с его точки зрения, "убийственный" пример. Он нарисовал на листе одну закорючку и рядом написал это же слово буквами, глянул на меня победно и, изменив в слове пару букв, вывел ещё одну завитушку.
Его нехитрый пример я понял сразу. При значковом письме значительно экономится место, а при дефиците бумаги это действительно весомый довод. Насчет неправильного понимания в написанном он только хмыкнул и посоветовал лучше учиться, как мне, так и другим. Его точку зрения я понял, и хотя в душе с ним был не согласен, но спорить не стал. Пусть и дальше будет значковое письмо, а значки с пояснениями, которые писарь мне любезно предоставил, я постепенно обязательно выучу.
Вторым учителем был у меня пожилой, слабенький колдун, занимающийся изготовлением всевозможных изделий с незначительным изменением исходного материала и придания изделиям особых свойств. Плату за обучение он с меня не взял, так как я пошёл к нему не учеником, а подмастерьем, не показав своих способностей с надеждой научиться у него придавать вещам дополнительные свойства. Но после третьего трудового дня он заявил, что я обманщик, и определил меня своим учеником.
Я был не против, учитывая то, что плату за учёбу он не назначал.
Жил мой названный учитель в отдельно стоящем доме на одной из площадей города в более богатом районе. Но приходил я на учебу-работу в его мастерскую, находящуюся напротив его дома, через площадь. Мой учитель не бедствовал, и кроме меня у него работали ещё четыре человека. Двое мальчишек, на вид лет по десять-двенадцать, совсем старик, он жил в мастерской в отдельной каморке, и мужчина средних лет. Мужчина имел своё отдельное рабочее место и занимался ювелирными изделиями и, как я понял, был когда-то самостоятельным ювелиром, но по какой-то причине попал в заломы и выкуплен моим новым учителем. Мужчина жил где-то отдельно, впрочем, как и мальчишки, и они каждое утро приходили на работу.
После того, как меня переквалифицировали в ученики, я смог наблюдать за работой любого рабочего и самого мастера, и даже задавать любые вопросы, если мне было что-то не понятно. Главным условием было не мешать чужой работе и не задавать вопросы, не касающиеся работы.
На мой взгляд, мастер занимался настоящей ерундой, принимая заказы на усиления мечей и ножей. Его усиление материала было столь незначительно и поверхностно, что мало влияло на качество оружия, а вот сделанные им накопители силы отличались изяществом и надежностью. Сравнивая его изделия со своим медальоном, я понимал, что мой медальон проигрывает в качестве, хотя и более ёмкий.
Мастер, назвав меня своим учеником, не скрывал от меня, что именно делает и как. Он показывал, как правильно налаживать связи между металлом и кристаллами. В своих изделиях он не использовал настоящие драгоценные камни, но, когда заказчик приносил своё изделие, он не отказывался. И всегда требовал за такие услуги плату чуть ли не в десять раз большую, чем за такую же работу с простыми изделиями.