Антон Орлов
Мир-ловушка
Часть первая
ТИТУС
Глава 1
В тот судьбоносный для Панадара день Равлий Титус, брат-исполнитель Ордена афариев, проходил через рынок в Нижнем Городе и остановился перед палаткой торговца льдом.
Жара. Солнце плавится в зените, раскаленный сиреневый небосвод без единого облачка. Впереди – долгий изнурительный подъем в Верхний Город, ибо эскалаторы Нэрренират вот уже пятые сутки не работают (кто-то уклонился от жертвоприношения, презрев древний договор между людьми и богиней). Несмотря на то что афарии исповедуют непотакание телесным нуждам, а денег у Титуса было всего ничего, он не удержался, купил стаканчик фруктового льда. Отправив в рот яблочно-сладкий зеленый шарик, зажмурился от удовольствия и вдруг заметил оборванную старуху гадалку, примостившуюся на земле в тени палатки. Перед ней стоял приоткрытый мешочек с мермами.
К гадалкам Титус питал слабость: двадцать лет назад одна из них предсказала его матери-нищенке, что ее сын вырастет умным мальчиком, выбьется в люди и будет жить в Верхнем Городе. Так оно и получилось. Присев на корточки, он подал старухе серебряную монету, сунул не глядя руку в мешочек, вытащил несколько щербатых деревянных кружочков и бросил на расстеленную на земле грязную тряпицу.
Гадалка наклонилась вперед, щурясь, долго что-то невнятно ворчала, рассматривая вырезанные на мермах значки, потом подняла взгляд на Титуса и проскрипела:
– Скоро ты, малый, кого-то объегоришь! На роду тебе так написано. Деньги возьмешь, а работу свою воровскую, стало быть, не сделаешь. И выпадает тебе после этого знак увечья – видать, заказчик твой тебя поколотит, а то и чего похуже… Но не помрешь, не бойся. А вот потом будет совсем худо… Гляди, это знак конца света! Ух, и опасный же ты человек, раз из-за тебя конец света наступит. – Старуха отодвинулась от Титуса, сплюнула через левое плечо, попав на полотняную стенку палатки, опять посмотрела на мермы и добавила: – Правда, надвое тута выпало. Может, будет конец света, а может, еще и не будет… Но ты все равно опасный человек! Иди, куда шел, проходи мимо!
Пожав плечами, Титус встал и направился к Верхнему Городу, который возвышался впереди, подобно необъятной белой горе, заслоняя полнеба. Ледяной стаканчик приятно холодил пальцы, а все-таки настроение испортилось: последний баркль потратил на шарлатанку. Эта старуха не владеет магией, необходимой для ее дела. За кого она, интересно, приняла его? За уличного жулика? Выполняя задание Ордена (надо было собрать кое-какие сведения о бизнесе одного ювелира), Титус сменил форменную рясу на дешевый модный наряд, а перстень афария снял и повесил на шею на цепочке. Гадалка судила о нем по внешности, однако не уловила суть.
Орден афариев славится своей неподкупностью и объективностью. Все заказчики, которые обращаются к афариям за информацией, почтенные люди, личностей криминального толка среди них нет – с такими Орден не работает. Следовательно, все то, о чем наболтала гадалка, относится к области невозможного! Чтобы он, Титус, взялся за сомнительное в нравственном отношении дело, да чтоб из-за этого еще и конец света случился… Абсурд.
Вокруг на разные голоса шумел рынок. Несмотря на зной, продавцов сегодня собралось как будто больше, чем обычно… Ну да, больше! К завсегдатаям прибавились те, кто раньше торговал на рынках Верхнего Города. Те, кто не захотел платить за путешествие по канатной дороге либо карабкаться по бесконечным лестничным маршам. Оттого и цены упали. То-то Титус удивился, что лед подешевел. Последний шарик превратился у него во рту в глоток сока, и тогда он откусил от хрустнувшего стаканчика. Чистейшая студеная вода. Магия не позволяла льду раньше времени таять, у Титуса даже слегка замерзли пальцы.
– …Они все ненастоящие! Не поклоняйтесь им и не приносите жертвы, они все ненастоящие! – выкрикивал, исступленно сверкая глазами, лохматый мужчина в живописной хламиде, взобравшийся на шаткий подиум из ящиков. – Те, кого мы, по своему убожеству и недомыслию, называем богами Панадара, на самом деле не боги! Есть только один истинный бог – Создатель Миров, который сотворил наш мир и ушел! А так называемые боги Панадара – это просто мелкая шушера! Те, кто им служит…
Замолчав, оратор пошатнулся, странным образом повернул голову… нет, его голова сама собой повернулась вокруг собственной оси, с чавкающим звуком оторвалась от туловища и отлетела в сторону, прямо в толпу, словно ее швырнула невидимая рука. Фонтаном ударила кровь, забрызгав слушателей. Обезглавленное тело упало на ящики.
Люди начали расходиться, торопливо и молча, не глядя друг на друга. Титус тоже ускорил шаги. Кто-то из «мелкой шушеры» услыхал. И обиделся.
Критически отзываться о богах Панадара можно только в Верхнем Городе, под защитой периметра Хатцелиуса. Либо под защитой других периметров Хатцелиуса. А этот горе-проповедник был не то дураком, не то сумасшедшим фанатиком… Все же Титус почувствовал жалость, однако назад не повернул. Погибшему уже не поможешь, а он – афарий, он должен поскорее вернуться в Дом афариев и передать Магистру собранную информацию.
Многоступенчатые марши лестниц уходили ввысь, дальше вздымалась сложенная из каменных блоков стена, декорированная, как могло показаться снизу, полураскрытыми цветочными бутонами. Чаши-ловушки. Громадные, если смотреть на них вблизи. Именно они делают Верхний Город гарантированно безопасным, по меркам Панадара, местом.
Из-за стены выглядывали шпили, купола, башни. Кое-где ее прорезали арки. В одном месте в виде исключения выступал наружу монументально-величественный фасад, украшенный мозаикой, на таком расстоянии неразличимой. Храм Правосудия. Изредка бывает, что в судебных тяжбах наряду с людьми участвуют боги, а поскольку последние не могут проникнуть за периметр Хатцелиуса, казенный дом построили таким образом, чтобы доступ туда был открыт для всех.
Лестницы были усеяны движущимися темными точками – людьми, которые поднимаются либо спускаются. Титус тоже начал подниматься, экономя силы, контролируя дыхание. Иногда приходилось огибать кого-нибудь, кто отдыхал, прислонившись к перилам или усевшись на ступеньки.
Несколько дней назад все тут выглядело иначе: эскалаторы и грузовые платформы находились в непрерывном плавном движении, были среди них и скоростные – для тех, кто торопится. А теперь это обычные лестницы из белого мрамора. С западной стороны, отсюда не видно, есть сохранившиеся с давних времен канатные дороги, сейчас их задействовали для транспортировки грузов. Пассажирская линия там только одна, для самых платежеспособных.
На середине пути, на промежуточной опоясывающей террасе, Титус остановился передохнуть. Вытер потное лицо, поглядел вниз: на рынок у подножия лестницы, на океан крыш под горячим сиреневым небом. Кое-где над этим океаном торчали острова – здания более высокие, чем типичные для Нижнего Города двух-трехэтажные постройки. Выгибались арки мостов. Возносились над сутолокой людских строений тонко прорисованные эстакады – рельсовые дороги Нэрренират.
Дыхание быстро восстановилось. Как и все афарии, Титус был парнем тренированным. Он двинулся дальше, следом за ним потащилась группа мужчин и женщин с корзинами, судя по одежде и речи – рыночных торговцев, решивших-таки одолеть подъем ради верной выручки. Вместо того чтобы беречь дыхание, как делал Титус, они вовсю ругались.
– Помрем когда-нибудь на этих лестницах, ни за что помрем… – пыхтела у него за спиной толстая тетка в цветастой шелковой накидке, похожая на медведицу. – Никто не захотел ради нас собой пожертвовать! Никому-то мы не нужны! Тьфу… Вот нас-то воспитывали, что надо жертвовать собой для других, даже пикнуть не смей, и правильно! А нынешние думают только о себе, вот и будем из-за них по лестницам топать…
Она тащила на переброшенном через плечо коромысле две корзины с товаром, причем передней то и дело толкала Титуса. Не выдержав, он обернулся:
– Эй, давайте поосторожней!
– Чего?.. – На этот раз торговка уже нарочно пихнула его своим коромыслом. – Вон они все какие! Мы им мешаем! А может, ты и есть тот самый раздолбай, из-за которого великая Нэрренират на людей прогневалась?!
– Отстань от человека, Мелея, – заступился другой торговец. – Не он это, не он! Иначе богиня давно бы уже его сцапала, и тогда бы эскалаторы поехали! Тот, кого избрала великая, за периметром, сволочь, отсиживается…
– Вот-вот, – поддакнула Мелея. – Нынешняя молодежь на самопожертвование не способна!
Титус между тем оторвался от них на несколько ступенек.
– Власти-то чего ни в зуб ногой… – проворчал мужчина. – На теле избранной жертвы должен быть Знак Нэрренират, вот бы и поискали… А то они, что ли, не ищут?
– Не ищут! – с радостной готовностью подхватила Мелея. – Каждый только о своем печется, до нас никому дела нет! Как это говорят?.. Эгоисты все! Одни эгоисты! И вот этот хлыщ наглый, я его, видите ли, толкнула…
Голоса заглохли позади: компания остановилась для очередной передышки. Титус продолжал подниматься.
Последние марши. Пошатываясь от усталости, он одолел их и вступил на внешнюю опоясывающую террасу. Впереди высилась стена периметра, увенчанная чашами-ловушками – те медленно поворачивались из стороны в сторону, отблескивая металлом в лучах солнца. Защита от богов и нежити. Афарий побрел к ближайшим воротам.
Верхний Город отличался от Нижнего архитектурной упорядоченностью и большей ухоженностью. Государственные рабы регулярно подметали и поливали водой улицы, убирали мусор, следили за состоянием подземной канализационной системы. Титус не удивился, когда, свернув в знакомый переулок, увидел, как впереди приподнимается решетка водостока. Удивился он мгновение спустя, когда из канализационного люка вместо рабов вылезли друг за другом двое афариев в подоткнутых рясах.
– Смотри-ка, Титус! – заулыбался первый, брат-исполнитель Цведоний, плотный и розовощекий.
– Привет, Титус, – усмехнулся второй, брат-исполнитель Фиртон, такой же, как Титус, худощавый и подтянутый, в отличие от грузного Цведония.
– Что вы делали в этой клоаке? – удивленно поглядев на испачканные рясы, поинтересовался Титус.
– Ищем избранную жертву, – махнул рукой Цведоний. – Чтоб ее демоны побрали! Или его… Смотря кого на сей раз эта стерва Нэрренират возжелала. До сих пор не нашли. Всех поголовно проверяли на предмет наличия Знака, но Знака ни на ком нет. Его же невозможно свести, все равно проступит! Эскалаторы стоят, бизнес горит синим пламенем, Высшая Торговая Палата рвет и мечет, а император, говорят, от расстройства заболел. Нас, кто не на заданиях, поголовно мобилизовали: обшарить все закоулки, но избранника найти. Вот и обшариваем…
– А что Нэрренират? Сама-то она может сказать, кого избрала?
– С тех пор как встали эскалаторы, она не идет на контакт. Даже ее жрецы не могут добиться ответа. Бесится оттого, что кто-то посмел не захотеть ее! Говорят, один придворный маг сумел с ней связаться, а она его обложила на все корки и так шарахнула сгустком энергии, что еле потом откачали.
– Да, тяжко… – согласился Титус.
Созданные Нэрренират эскалаторы, связывающие Верхний Город, столицу Панадара, с внешним миром, остановились после того, как не состоялось ежегодное жертвоприношение, ибо избранная богиней жертва на священную церемонию не явилась. Напрасно жрецы, жрицы и паломники ждали около храма на площади Зовущего Тумана: никто не вступил на усыпанную цветами дорожку, ведущую к алтарю. Тут власти поняли, что дело дрянь, и начали разыскивать избранника, но было уже поздно.
Иные из богов Панадара требовали человеческих жертвоприношений, и власти старались держать это под контролем: печальный, но неизбежный компромисс. Несмотря на периметры Хатцелиуса, отношения с божествами лучше не портить. Весь мир периметром не обнесешь (во всяком случае, пока, уточняли панадарские теологи, а что будет дальше – посмотрим). Детям с пеленок внушали, что самопожертвование ради общего блага – великая добродетель; Департамент Жертвоприношений надзирал за тем, чтобы человек, на теле которого проступил Знак того или иного бога (обычно это происходило за несколько дней до церемонии), не пытался уклониться от своей незавидной роли.
Правда, прежде не возникало необходимости контролировать жертвоприношения Нэрренират: в отличие от иных божеств, она не убивала и не калечила своих избранников. Ее интересовал секс. Проведя некоторое время в обществе богини, жертва возвращалась к обычной жизни – с недурным капиталом, а также заручившись на будущее покровительством Нэрренират. Кроме того, по древнему неписаному закону, одного человека можно принести в жертву только один раз. В общем, стать избранником Нэрренират – это скорее везение, чем наоборот. Все равно что выигрыш в лотерею. Тот, кто обнаруживал у себя на теле Знак Нэрренират – цветок, как будто нарисованный черной тушью на коже, – считался счастливчиком. Поэтому чиновники Департамента Жертвоприношений пустили это дело на самотек, сосредоточив внимание на том, чтобы своевременно выявлять избранников Мегэса, Карнатхора, Омфариолы и прочих божеств, чьи запросы были не столь безобидны.
В прошлом однажды было, что жертвоприношение Нэрренират сорвалось. Богиня тогда избрала юношу из числа императорских придворных, статного и красивого, но очень уж неуверенного в себе. Уклоняться от ритуала он никоим образом не собирался, наоборот, его начало терзать внезапно обострившееся чувство ответственности: а вдруг он окажется не на высоте, вдруг не сможет исполнить как надо все желания великой богини, и сам опозорится, и людей подведет? Посоветовался с друзьями, и те надоумили его для храбрости выпить. Он немного выпил, потом еще немного, потом еще, чтоб уж наверняка раскрепоститься…
До храма на площади Зовущего Тумана он после этого так и не дошел. Вернее, не дополз. На следующее утро сбившиеся с ног чиновники Департамента Жертвоприношений обнаружили его спящим сном праведника в сточной канаве, в сотне кварталов от храма. Очнувшись, молодой придворный, несмотря на муки похмелья, все вспомнил и заявил, что готов выполнить свое предназначение, да только Нэрренират к тому времени уже не хотела ничего, кроме как рассчитаться с людьми за оскорбление. В тот раз все-таки удалось ее умилостивить. Император издал потом специальный указ, запрещающий избранным жертвам употреблять спиртное в течение двух суток перед церемонией.
– Есть версия, что нынешний кретин-избранник императорский указ нарушил, – сказал Цведоний. – Запой у него, наверно… Вот и ищем, где он засел. Если не найдем, Палата введет нормированный отпуск продуктов, а то канатная дорога не справляется с перевозками. У, морда свинячья, алкоголик… – Проворчав ругательство, он огляделся, задрал рясу и извлек из кармана штанов плоскую фляжку. – Примем? Мы-то не избранники великой богини, нам можно…
– Твое «особое»? – оживился Титус.
– Оно самое.
Чистый спирт, сдобренный жгучими специями. Со специями Цведоний то и дело экспериментировал, меняя состав и соотношение.
– Глотни чуток, и хватит, – предупредил Фиртон. – Тебя Магистр ждет с докладом. У него для тебя два новых задания, велел сказать, если встретим.
Титус, уже поднесший фляжку к губам, ощутил холодок под ложечкой. Два новых задания?.. Ему вспомнилось предсказание рыночной гадалки насчет конца света. Да нет, не может быть! Орден «воровскими делами» не занимается. Отхлебнув, он содрогнулся – словно проглотил комок жидкого огня. Убойная штука… Вернул фляжку Цведонию, пожелал удачи братьям-афариям и направился к Дому.