— Ты думаешь, что этот потомок Алиса? — поинтересовался Айрос.
— Я не уверен, — Григорий провел ладонями по лицу, устало вздыхая. — Но скорее всего так оно и будет.
— Я не потомок Вилесаны и Диллиона, — недовольно проворчала я. — Такого просто не может быть. Подобные совпадения возможны один на миллион и самое важное — я в них не верю.
— Ну и отрицать подобную возможность тоже глупо, не зря тебя демоны называли Лучиком, — возразил он. — К тому же сам Сирафион сказал, что связь между вами есть.
— В любом случае ее нужно вернуть обратно как можно скорее, независимо от того кто она. — с серьезным видом сказал Айрос. — Если Алиса действительно «Луч», то ей безопаснее на стороне смертных. Пребывание там может дать нам нужное время, чтобы выяснить ее древо предков и наконец-то узнать потомок она Вилесаны или нет.
— Не нам, а мне, — покосился на него Григорий. — Ты будешь охранять ее. Нельзя, чтобы она попадала под влияние ада или небес. Иначе столкновение добра и зла значительно ускорится и причиной станет — Алиса. Обе стороны захотят ее.
— А что вообще умеет Луч? — спросила я, чувствуя себя шкурой неубитого медведя, которую охотники уже начали делить. — Почему такой ажиотаж в попытке его получить.
Григорий задумчиво посмотрел на меня и почесал затылок:
— Луч может очищать и позволяет тени обрести второй шанс. Это уникальная способность и ей обладать имеет возможность только кто-то один. Если луч встанет на сторону света, тогда он сможет забрать все зло окружающее тень на себя и собрать остатки души, после отправив в Смертный мир для повторного рождения.
— А исцелить демона или спасти кого-то умирающего он сможет?
— Теоретически да, — он прикрыл глаза и помолчал, собираясь с мыслями для дальнейшего объяснения. — Зла в душе демона немереное количество, возможно, попытка спасения приведет к летальному исходу самого спасающего. Вся поглощенная тьма отравляет тело Луча и в нем начинается борьба. Сила воли решает кто победит. Если выдержишь, то сможешь жить, сдашься и смерть неминуема… По поводу спасения умирающего, ты имеешь в виду раненых в бою ангелов?
— Да.
— Это работа целителей, они заживляют раны. Все, что луч может это опять же вывести тьму, тем самым позволив ускорить заживление ранения.
— А что будет, если Луч примет сторону тьмы?
— Если такое произойдет, тогда он овладеет огромной разрушительной силой. Луч сможет одним прикосновением вытянуть из души всю жизнь и пополнить мощь демона. Так же ускорить развитие Теней, тем самым увеличив их армию в несколько раз.
— Это будет большой проблемой для небес, — покачал головой Айрос.
Я представила, что может произойти, если демоны все-таки смогут обрести подобную силу. Начнется бойня, жестокая и кровавая, а после Смертного мира не станет, его сотрут с лица земли. Не удивительно, что все стремятся перетянуть Луч на свою сторону, это огромное преимущество иметь подобного союзника.
— Вся ответственность лежит на мне?
— Если ты действительно «Луч» и наследница Вилесаны, то — да, — кивнул Григорий.
— Боюсь, в том, что именно она «Луч», сомнений нет, — заметил Айрос.
— Почему так решил?
— На ее кольце, которое я отдал, написано «Linvillion», и Сирафион показал ей что-то еще с этой надписью.
— Linvillion? — глаза Григория расширились и грозились выпасть из глазниц. Мне показалась его реакция забавной, и нервно хихикнула. — Расскажи подробнее, как ты увидела это слово.
Я постучала пальцем по нижней губе, вспоминая все подробности происходящие у меня во сне. Думаю, пока стоит опустить рассказ про Ильвию.
— Там был кубок… Из серебра, инкрустированный изумрудами. Он стоял в луче лунного света на мраморном стенде, именно на нем было выгравировано это слово. Сирафион сказал, что у него нет перевода, каждый видит что-то свое. Для кого-то оно значит «Правду», а для другого «Истину». Как это печально ни звучит, я в нем не увидела ничего, — я пожала плечами и продолжила говорить. — Этот странный дядька сказал наполнить кубок своим светом, а потом испить из него.
— Странный дядька… — хмыкнул Айрос. Я посмотрела на него и Григория, у обоих на лице была еле заметная улыбка. — Что было дальше?
— Я прикоснулась к этому кубку, и в нем появилась светлая жидкость, похожая на туман. На вкус она была… никакой. Ну, а потом… — мое сердце екнуло в груди. — Потом я проснулась.
Я же не лгу, просто не договариваю всей правды. Молчание вновь повисло в комнате. Все обдумывали услышанное, а мне приходилось стараться сохранить на лице убедительное выражение.