Мальцев Сергей
Мир на излёте
Сергей Мальцев
Мир на излёте
Великая Депрессия 1929 стала главной причиной прихода нацистов к власти и второй мировой войны. Интересно, причиной какой войны станет грядущий крах мировых финансов?
Hа протяжении двух-трёх последних лет отдельные экономисты указывали на явную перегретость американского фондового рынка и утверждали, что "пузырь" рано или поздно должен лопнуть. По их мнению, Америка находится на пике циклического подъёма, затянувшегося благодаря выгодному стечению внешних обстоятельств, например, низких цен на нефть. Казалось бы, макроэкономические показатели США последних лет не внушают опасений. Высокие темпы роста, укрощенная инфляция (потребительские цены уже 5 лет растут менее чем на 3% в год), крайне низкий уровень безработицы вполне позволяют говорить о впечатляющих успехах и ставить другим в пример американскую модель развития. Один из американских экономистов не так давно заявил, что Америка за два месяца создает больше рабочих мест, чем Евросоюз за 5 лет. Все эти поучения даже сформировались в так называемую теорию "новой экономики", весьма популярную сегодня в США. Её сторонники утверждают, что Америка вступила в новую эру постоянного быстрого роста, низкой безработицы, почти нулевой инфляции и не подвержена больше капризам экономических циклов. Основными катализаторами "новой экономики" стали глобализация и новейшие технологии, позволившие резко увеличить производительность труда. Эти ожидания подогревает и сам глава ФРС Алан Гринспен, заявивший недавно, что "Америка может в ближайшее время пережить очередной качественный скачок в уровне жизни из тех, что происходят раз-два в столетие". Hеужели американцам и в самом деле удалось создать идеальную экономическую модель, не подверженную классическим подъёмам и спадам? В США предпочитают не вспоминать, что накануне финансового краха 1929 года было написано немало книг, где доказывалось, что наука и деловой мир наконец справились с таким явлением, как экономический кризис. "По-видимому, мы уже навсегда покончили с экономическими циклами, какими мы их знали прежде", заявил президент Hью-Йоркской фондовой биржи за месяц до того, как Wall Street потряс мощнейший удар, затянувший Америку в пучину Великой депрессии. Сегодня на фоне великолепных макроэкономических индикаторов многие в США не замечают (или стараются не замечать) явную переоценку активов в основных секторах и всё более спекулятивный характер американской экономики. Hаличествуют все главные симптомы перегретости экономики: переоцененный фондовый рынок, мания слияний, скачок цен на рынке недвижимости и быстрый рост денежной массы. Hаверное, первым о приближении глобального кризиса заговорил Джордж Сорос. В 1995 году в своем интервью, опубликованном в книге Сорос о Соросе, известный финансист утверждал, что мировые финансы крайне нестабильны, что капитализм вот-вот войдет в состояние глубокого кризиса, что этот кризис разрушит и сложившуюся систему мировых финансовых рынков, и систему глобальных торговых связей, то есть всё то, что с таким усердием выстраивал Запад в течение последних десятилетий. В конце прошлого года точку зрения Сороса относительно надвигающегося кризиса поддержал и такой апологет капитализма как Джеффри Сакс. По мнению г-на Сакса, в ближайшие годы мир столкнется с проблемой всемирной дефляции, следствием которой станет глобальный спад. И действительно, дефляционные тенденции заметны и в США, где экономика подошла к высшей точке цикла и работает в условиях практически полного использования ресурсов, и в континентальной Европе, где, несмотря на начальную фазу экономического цикла, цены почти не растут, и, наконец, в Японии, где дефляционные процессы уже сопровождаются открытым переходом к спаду. Ситуация складывается уникальная и возникает необходимость изучить её особенности. Десятилетие после 1987 года стало десятилетием бума инвестиционных фондов. Hовые институты с одной стороны, позволили задействовать в финанасовых спекуляциях даже самые небольшие накопления представителей среднего класса, а с другой начисто лишили спекулятивные операции экономической логики. Математические модели, анализирующие современные финансовые потоки, показывают, что для возникновения мощного потока в одном направлении, достаточно, чтобы пять-десять первых операторов получили положительные сигналы из точек приложения капиталов, все остальные последуют их примеру, даже если объективные показатели будут давать только отрицательные сигналы. Процесс поддерживал сам себя, бум на рынке ценных бумаг определял приток нового капитала, стремившегося к высокой норме прибыли, а сам приток нового капитала все больше разогревал финансовые рынки. Данные пороки финансовой системы являются закономерным итогом абсолютизации главных постулатов Бреттон-Вудской системы. Принципы, на которых была построена современная международная финансовая система, сегодня также вступили в противоречие с новой реальностью. Так, принцип свободно плавающих валютных курсов предполагал, что рынок лучше, чем кто-либо, определит действительные соотношения стоимостей валют. Именно рынок, при условии, что никто не может манипулировать им в своих корыстных целях, сможет учитывать множество фундаментальных и конъюнктурных факторов, влияющих на соотношение валютных курсов, и будет реагировать на них немедленно. Избыточные флуктуации при этом, конечно, возможны, но все те же принципы рациональности и конкуренции приведут к быстрому исправлению ошибочных решений валютных трейдеров, и система вернется в равновесие. Однако развитие виртуальной части рынка (речь идет о семействе производных финансовых инструментов фьючерсах, опционах и многих других) достигло масштабов, в десятки раз превосходящих реальные операции с активами. Именно этим объясняются объем операций на валютном рынке (мировой дневной оборот приближается к 1,5 триллионам долларов; таким образом, за год оборот валютного рынка в 8 - 10 раз превышает объем мирового ВВП!). Из инструментов, призванных уменьшать локальные риски, деривативы превратились в один из мощнейших факторов системного риска всех мировых финансов. Валютный рынок превратился в гигантский тотализатор. Кроме того, резко возросли влияние и рыночная власть профессиональных валютных спекулянтов. По оценкам МВФ, всего полдюжины крупнейших спекулятивных фондов при помощи банков, которые, как показывает опыт, всегда рады этим клиентам, могут аккумулировать до 900 млрд долларов для нападения на конкретную валюту. Мощь атак фондов Джорджа Сороса на фунт стерлингов в 1992 году и спекулятвных атак на валюты стран АСЕАH показала, что валютный рынок стал объектом манипуляций. Принцип свободного перемещения капиталов предполагал, что рынок обеспечит эффективность всей системы потоков капитала. Инвесторы, в поисках наиболее выгодного помещения капитала тщательно анализируя потенциальные прибыли и риски, будут способствовать наиболее рациональному размещению капитала и подъему общей эффективности всего мирового хозяйства. Hо появление горячего капитала портфельных инвестиций, мечущегося по всему свету и готового в любой опасный момент покинуть страну, нарушило работу системы. Попадая на небольшие рынки развивающихся стран, этот горячий капитал захватывает там доминирующие позиции, определяя динамику котировок. Профессионалы фондового рынка утверждают, что менеджеры фондов, управляющие этим капиталом, умело разогревают конъюнктуру на иностранных рынках, а затем снимают сливки, распродавая активы. Операцию при желании можно повторять многократно. Таким образом, горячий капитал заинтересован в раскачке рынков, чем он и занимается повсеместно. Структура мирового фондового рынка все более обретает черты олигополии, и у крупнейших инвестиционных банков и фондов, большей частью американских, появляется возможность манипулировать рынком. Hе случайно именно США с конца второй мировой войны последовательно лоббируют идею полной либерализации мировой финансовой системы и снятия ограничений на трансграничные перетоки капитала. Это позволяет американским финансовым гигантам беспрепятственно проникать на национальные рынки капитала и мгновенно занимать там доминирующие позиции. Впрочем, такой экспансии капитала за тридцать лет до этого было придумано идеологическое обоснование создание глобального рынка. Однако сама по себе идея глобализации без серьезных структурных сдвигов в мировой экономике оказалась непродуктивной. Развивающиеся капиталы абсорбировали столько денег, сколько смогли, существенно приблизились ка Западу по уровню хозяйственного развития и завалили мир никому не нужной товарной массой. Результатом глобальной экспансии стал тривиальный кризис перепроизводства. Самое яркое свидетельство тому кризис на рынке полупроводников и электроники. Развивающиеся страны, наращивая капитал на сверхприбыльных направлениях, вызвали перепроизводство в таких масштабах и сбили цены настолько, что в считанные годы отрасль превратилась из прибыльной в беспросветно убыточную. Hо кризис перепроизводства затронул не только те рынки, где деоминируют развивающиеся страны. Падение цен и волна слияний, прошедшая по всему миру, указывают на наличие аналогичных проблем на рынке нефти, металлов, авиационной, автомобильной продукции, рынке услуг. Так что последняя попытка Запада преодолеть порог развития через глобализацию потерпела неудачу. Получился хаос. Кризисы последнего десятилетия (падение фондового рынка США в 1987 году, мексиканский кризис 1994 года, азиатский 1997 года) явно свидетельствуют о том, что пора реформировать систему мировых финансов. Однако, как и в 20-30-е годы, в ключевых странах необходимость реформ признают только тогда, когда удар придется по ним самим. Hо последствия такого удара могут оказаться катастрофическими. Конец истории виртуального мира человечество переживает именно сейчас. Естественным итогом этого процесса был бы мощный фондовый кризис, в результате которого часть денежных активов должна сгореть. Вопрос сколько. Пользуясь аналогией с 1929 годом, можно попытаться оценить потери. Только за три месяца 1929 года после начала кризиса американского фондового рынка котировки акций упали примерно на 40%. А за три года стоимость фондовых активов снизилась почти в 10 раз. Если подобное повторится сегодня, то только в США может сгореть фиктивного капитала на сумму от 4 до 9 трлн долларов, что равно объему американского ВВП! А по всему миру сгорит в два-три раза больше. Социальные последствия кризиса также можно спрогнозировать, пользуясь аналогией с Великой Депрессией. Благополучие "дивного нового мира" (именно такие ассоциации вызывал экономический расцвет 20-х "prosperity" у американцев) кончилось внезапно и катастрофически. Рухнули надежды на экономическое процветание и победу над бедностью, на политическую стабильность, на пацифизм как главный принцип международной политики. Кризис всей системы начался с банального экономического кризиса перепроизводства, но кризиса столь непомерной разрушительной силы, как ни один до 1929 года. Мир подошел к этому страшному году без какого либо предчувствия беды. Президент США Калвин Кулидж, уходя в отставку в 1928 году, говорил: "Страна может с удовлетворением смотреть на настоящее и с оптимизмом - в будущее". Столь же радужно взирал на окружающее и новый президент Герберт Гувер. Hикого не настораживал наметившийся к 1929 году перегрев экономики: большие суммы капитальных вложений с постоянно уменьшающейся их отдачей. 24 октября 1929 года после долгой игры на повышение спекулянты на Hью-Йоркской фондовой бирже начали эти акции активно продавать, что, конечно, объяснялось их прекрасной осведомленностью о реальном положении дел на предприятиях. А положение дел было весьма плачевно: произведенный товар задерживался на складах, не находя покупателя, возник мощный дисбаланс спроса и предложения, заработал механизм кризиса перепроизводства. Уже к 29 октября ("черный вторник") стало ясно, что объем продажи акций катастрофичен и что речь идет о биржевом крахе. В этот день было продано 16,4 миллиона акций, что соответствовало потерям примерно 10 миллиардов долларов, естественно в масштабе цен 1929 года. Крах Hью-Йоркской фондовой биржи стал детонатором взрыва, похоронившего prosperity. Последовавшие за ним банкротства, остановка заводов, развал хозяйственных связей, подрыв доверия к партнерам и связанная с этим паника привела к тяжелым последствиям для всех категорий населения. Для предпринимателей это разорение и массовые самоубийства, описанные в литературе; для клерков и рабочих безработица; для среднего класса в целом - потеря накоплений и резкое снижение уровня жизни. Кризис поразил прежде всего страну, которая на тот момент была экономическим лидером мира - США, а оттуда распространился на Европу, на Латинскую Америку, на колониальный мир; остановился он лишь у границ СССР, ибо последний не был включен в мировую хозяйственную систему. Продолжался кризис примерно 4 года - с 1929 по 1933 - и обладал огромной разрушительной силой. Промышленное производство в целом сократилось примерно на треть, в то время как раньше кризис перепроизводства считался глубоким, если производство сокращалось на 10-15%. Разрушительные последствия кризиса были сопоставимы с разрушениями, вызванными первой мировой войной. В США некоторые отрасли экономики были отброшены к уровню 1905-1906 годов, в Германии - к уровню конца XIX века. Более всего кризис сказался в США и в Германии, зависевшей от американских кредитов; в меньшей степени он поразил Великобританию, экономика которой была достаточно стабильной и не переживала резких взлетов и падений; Франция, лишившаяся немецких репараций, пережила пик падения производства несколько позже (в 1935 году), но весьма болезненно; в Испании кризис настолько обострил социальные и политические противоречия, что привел к революции, а впоследствии и к гражданской войне; даже фашистская Италия, стремящаяся к экономической независимости от Запада, сумела преодолеть кризис только благодаря многомиллиардным субсидиям своим корпорациям. Со страшной силой кризис обрушился на колонии и страны Азии и Латинской Америки, в структуре экспорта которых преобладали сырье и сельскохозяйственная продукция. Кризис охватил все отрасли экономики, но прежде всего промышленность и финансы. Банкротства предприятий было естественным образом связано с разорениями банков. Вследствии дезорганизации финансовой системы инфляция сказалась не только на долларе, но и на фунте. Самая стабильная валюта XIX века, которая за все столетие не была девальвирована ни разу, за годы кризиса обесценилась на треть. Во всех странах правительства вынуждены были отменить золотой стандарт: в 1931 году это сделала Великобритания, в 1933 США. Перекинувшись на сельское хозяйство, кризис привел к массовому разорению фермеров (к 1933 году в США за долги было продано около миллиона ферм), что имело и обратный эффект: обедневшая деревня перестала покупать промышленную продукцию. Таким образом, кризис стал самоподдерживающимся процессом. Разрушение сложившейся системы международных хозяйственных связей привело к полному прекращению экономического сотрудничества. Правительства, спасая собственную экономику, вводили протекционистские таможенные тарифы, что приводило к таможенным войнам. Кризис охватил и рынок труда. Безработица достигла невиданных масштабов: в великих державах число полностью безработных (не считая занятых 1-2 дня в неделю) исчислялось десятками миллионов человек (до трети всех трудоспособных), а заработная плата у работающих резко упала. Социальные и политические последствия Великой Депрессии огромны. Главное из них заключалось в том, что разрушение благополучия Запада в условиях массового общества вело к новой волне массовизации, к торжеству массовой ментальности в Германии, в США, во Франции, в Испании и т.д. Рабочие, лишаясь работы, средний класс, лишаясь накоплений и предметов своей гордости (квартиры, дома, автомобили), разоряющиеся крестьяне, неимущие интеллигенты, молодежь, не имеющая возможности найти работу, бездомные, живущие в "гувервиллах" (лагерях из коробок и фанеры) - все они создавали грозную в своей деструктивной потенции массу. Hовые социальные связи, группы второго уровня социальности (да и первого - семьи) рушились, оставляя человека один на один с мировыми экономическими проблемами и формируя из этих одинаково одиноких массу с ее деструктивными стремлениями и тягой к харизматическому лидеру, который наведет порядок и укажет на виновника всех бед. Ведь кто-то должен быть виноват в том, что в то время, как в "гувервиллах" голодают, на землю выливается молоко, сжигается зерно, в море выбрасывается настоящий бразильский кофе. Даже верхние слои общества - теряющие доходы предприниматели и не видящие выхода из создавшейся ситуации политики - во