Юноша-ягуар узнал, что все монеты, которые Кошмарам удавалось раздобыть, скармливались Вурлитцеру — все, кроме одной: Малыш Ричард хранил в своей хрюшке-копилке одну-единственную монетку на непредвиденный случай. Проблема заключалась лишь в том, что хрюшка была сделана на старомодный манер — в ней не было резиновой пробки снизу, лишь прорезь на спине. Значит, достать содержимое можно было, только разбив копилку. Но вот беда — в Междумире ничего нельзя разбить, разве что вещь предназначена для разрушения. Вы можете возразить, что, мол, копилка-то в конечном итоге предназначена для того, чтобы её разбили; но тогда мироздание парирует тем, что в таком случае она должна быть полна. В подобных спорах последнее слово всегда остаётся за мирозданием. Так что свинюшка Малыша Ричарда так же надёжно охраняла своё сокровище, как Форт-Нокс — золотой запас США.
Малыш, бывало, целыми днями тряс копилку, перевернув её вверх ногами, надеясь, что монетка как-нибудь выскользнет в тонкую щёлочку. В этих тщетных попытках он провёл уже несколько лет.
— Она выскочит оттуда тогда, когда сама захочет, — объяснил мальчику Джикс. И тут же вопреки собственным словам хорошенько потряс хрюшку.
Джил, присутствовавшая при этом разговоре, с сомнением заметила:
— Ты рассуждаешь так, будто у монеты есть собственный разум.
— Не разум, — поправил Джикс. — Цель. Нет ничего такого, что существовало бы бесцельно.
Джил криво усмехнулась:
— Это тебя твои боги-ягуары надоумили?
Джикс понимал, что Джил рассчитывала задеть его, но предпочёл не обращать внимания на её потуги.
— Нет, — ответил он. — Моя мама.
Джил осталась невозмутима. На неё вообще ничто и никогда не производило впечатления, и этот факт очень даже впечатлял Джикса.
По крайней мере раз в день Джил требовала, чтобы они немедленно ушли от Кошмаров.
— Мы скинджекеры, — сказала она ему как-то, — и должны заниматься скинджекингом. Если у тебя такой потребности нет, то у меня есть!
Они пробыли здесь, по подсчётам Джикса, уже почти неделю, хотя время трудно поддаётся измерению, когда не видишь смены дня и ночи.
— Ты хочешь оставить Мэри в их лапах? — ответил Джикс.
Джил бросила взгляд на стеклянный гроб. Он сверкал посередине общего зала, словно драгоценный бриллиант. Сейчас, когда Вурлитцер прятался под покрывалом, Мэри представала во всём своём блеске. Всё большее число здешних обитателей проникалось почтением к прекрасной девушке в зелёном атласном платье. Кошмары ничего толком не знали о ней, никогда не читали её сочинений, не были знакомы с её рассуждениями о природе Междумира и не слышали легенд о ней. Она попала сюда без грома фанфар, тихо и незаметно. И несмотря на это, послесветов Аламо безотчётно тянуло к Мэри.
Джил помолчала, созерцая девушку в гробу, а затем процедила:
— Я ей ничего не должна. И она для меня в настоящий момент совершенно бесполезна.
Джикс улыбнулся.
— Служишь прежде всего своим интересам, verdad? Но иногда хищнику полезно заглянуть под изнанку вещей.
— О чём это ты бормочешь? Опять твоя божественно-ягуарья ахинея?
— Нет. Я говорю о том, как сделать охоту успешной.
Он оглянулся, увидел группку ребят — игроков в покер; те начали понемногу повышать голоса — набирали обороты перед своей обычной ежедневной дракой, а собравшаяся вокруг толпа подзуживала их. Джикс отвёл Джил в дальний угол, так чтобы их никто не услышал.
— Кошки преследуют жертву при помощи своих инстинктов. Но мы — ты и я — охотимся с помощью нашего разума. Именно поэтому я проник в ваш поезд и следил за всеми вами.
Джил надменно ухмыльнулась.
— Ни в какой поезд ты не проникал. Это мы — мы разрешили тебе остаться.
— А почему вы разрешили мне остаться? — спросил Джикс. Джил не нашлась с ответом. — Я скажу тебе почему. Потому что вы никогда не рассматривали меня как угрозу. А я — угроза. Я заслужил уважение почти всех детей Мэри, я узнал вас так хорошо, что мог бы запросто захватить власть над поездом, если бы захотел.
Впервые в жизни Оторва Джил, кажется, испытала лёгкое потрясение.
— Это и был твой план? Захватить власть?
— Тогда — нет, — ответил он и приблизил своё лицо к её лицу, — а сейчас — да.