— Он сегодня в отличном настроении, — сказал он матери.
— Сама вижу. — Она мягко положила руку на плечо Данкену. Только бы он не понял, что это она оперлась на него. У нее неожиданно пол пошел из-под ног. С нижней ступеньки она крикнула Гарпу:
— У тебя был трудный день?
Гарп с головой погрузился в воду, чтобы не выдать себя. В нем вспыхнула жгучая ненависть, но Уолту совсем негоже быть свидетелем этого.
Не слыша ответа, Хелен крепче сжала плечо Данкена. Пожалуйста, только не на глазах у детей, взмолилась она про себя. Ситуация для нее необычная: в ссоре с Гарпом она — виновная сторона. И ей стало страшно.
— Мне подняться? — крикнула она.
Опять нет ответа — Гарп умел надолго задерживать дыхание.
Уолт крикнул ей:
— Папа под водой!
— Папа сегодня очень странный, — заметил Данкен.
Гарп приподнял голову, чтобы набрать воздуха, и тут Уолт снова прокричал:
— Он задержал дыхание!
Надеюсь, подумала Хелен. Она не знала, что предпринять, и потому стояла, не двигаясь с места.
Через пару минут Гарп шепнул Уолту:
— Крикни ей, что я все еще под водой, Уолт. Хорошо?
Уолт подумал, что это такая чертовски веселая игра, и он крикнул Хелен:
— Папа все еще под водой!
— Ого! — сказал Данкен. — Надо засечь время. Он поставит рекорд.
Но на Хелен уже напал панический ужас. Данкен выскользнул из-под ее ладони — кинулся вверх по лестнице взглянуть на новоявленного рекордсмена, а Хелен почувствовала, как ноги у нее наливаются свинцом.
— Он еще под водой! — снова закричал Уолт, хотя в эту минуту они с отцом стояли нагишом на коврике перед большим зеркалом. Гарп уже вытер Уолта и кончал вытирать ванну. Увидев входящего Данкена, Гарп приложил палец к губам, чтобы тот помалкивал.
— А теперь вдвоем, — прошептал он. — На счет «три» кричите: «Он еще под водой!» Раз, два, три!
— Он еще под водой! — дружно крикнули Данкен с Уолтом, и Хелен показалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. Как будто из груди у нее вырвался вопль, хотя не слышно было ни звука. Она бросилась вверх по лестнице: только ее муж мог додуматься до такой мести — утопиться на глазах собственных сыновей, предоставив ей объяснять, почему он так поступил.
Заливаясь слезами, она влетела в ванную, чем несказанно удивила Данкена и Уолта. Сразу же пришлось взять себя в руки: дети могли не на шутку перепугаться. Гарп сидел нагишом перед зеркалом, вытирая пальцы ног, и глядел на нее взглядом борца, который ищет у противника слабое место, как учил его Эрни Холм.
— Ты опоздала, — сказал он ей. — Я уже умер. Очень трогательно, хотя и странно, что ты так расстроилась.
— Давай поговорим потом? — попросила она с мольбой и вместе с тем улыбаясь, точно все это было веселой шуткой.
— Мы тебя обманули! — кричал Уолт, тыкая пальцем в бедро Хелен.
— Если бы мы тебя так разыграли, — сказал Данкен отцу, — ты бы здорово разозлился.
— Дети еще не ужинали, — сказала Хелен.
— Никто не ужинал, — отозвался Гарп. — Впрочем, ты, наверное, уже ела.
— Я-то могу подождать, — сказала она.
— Я тоже, — ответил Гарп.
— Пойду приготовлю что-нибудь мальчишкам, — сказала Хелен, выталкивая Уолта из ванной. — Яйца и хлопья наверняка есть.
— На ужин? — возмутился Данкен. — Тоже мне ужин!
— Я просто забыл, Данкен, — сказал Гарп.
— А я хочу гренки, — потребовал Уолт.
— Можно и гренки, — заметила Хелен.
— Ты справишься с гренками, точно? — спросил Гарп у Хелен.
Она только улыбнулась в ответ.
— Боже, даже я справился бы с гренками, — изрек Данкен. — А хлопья и Уолт приготовит.
— Вот с яйцами дело сложнее, — попыталась опять улыбнуться Хелен.
Гарп продолжал вытирать пальцы ног. Когда дети вышли, Хелен просунула голову в ванную.
— Прости меня, я очень, очень тебя люблю, — сказала она, но Гарп даже не взглянул на нее, не оторвался от своих занятий с полотенцем.
— Я не хотела причинять тебе боли, — продолжала она. — Только как ты узнал? Я ведь старалась уберечь тебя. Это та девчонка? — прошептала она, но Гарп не отрывался от ног.
Поставив перед детьми еду (как будто они были два котенка, подумалось ей позднее), она снова поднялась к нему. Он все еще сидел нагишом на краю ванны.
— Он ничего для меня не значит, он ничего у тебя не отнял, — сказала Хелен. — И между нами все кончено, честное слово.
— С каких пор? — спросил он.
— С этой минуты, — ответила Хелен. — Я только должна сказать ему.
— Говорить ничего не надо. Сам догадается.
— Нет, так нельзя.
— У меня в яичнице скорлупа! — закричал внизу Уолт.
— А у меня подгорели гренки! — подхватил Данкен. Это был заговор детей с целью отвлечь родителей от их бед, скорее всего, неосознанный. У детей срабатывает особый инстинкт, подумалось Гарпу, когда родителей нужно оттянуть друг от друга.
— Ешьте! — крикнула им Хелен. — Я уверена, у вас все в порядке!
Она хотела дотронуться до Гарпа, но он увернулся и выскочил из ванной.
— Доедайте и пойдем в кино! — крикнул он сыновьям и стал одеваться.
— Это еще зачем? — спросила Хелен.
— Я здесь с тобой не останусь. Позвони этому молокососу и скажи ему, что надумала.
— Он захочет видеть меня, — как во сне сказала она. Сознание, что все кончено, раз Гарп знает, действовало на нее, как укол новокаина. Если на первых порах она чувствовала только боль, причиненную Гарпу, то потихоньку это чувство притуплялось, и она стала ощущать свою боль.
— Скажи ему, пусть забудет о тебе и думать, — велел Гарп. — Ты с ним больше не увидишься. Пусть не мечтает перепихнуться под занавес, просто скажи ему «прощай». По телефону.
— Никто ни о чем таком и не говорит, — сказала Хелен.
— Вот и позвони, — ответил Гарп. — А я уведу детей. Мы сходим в кино. Прошу тебя покончить с этим до нашего возвращения. И чтобы никогда больше с ним не виделась.
— Не буду. Клянусь, — сказала Хелен. — Но последний разговор с глазу на глаз все-таки должен состояться.
— Ты, верно, считаешь, что провела эту кампанию вполне достойно?
В какой-то мере Хелен действительно так считала, но она ничего не сказала Гарпу. Ей казалось, она никогда не переставала думать о Гарпе и детях. И теперь была уверена, что завершит «эту кампанию» самым благородным образом.
— Поговорим обо всем позже, — ответила она. — Все не так страшно, как ты думаешь. Но поговорим позже.
Гарп ударил бы ее, не ворвись в комнату дети.
— Один, два, три, — сосчитал Данкен для Уолта.
— Хлопья несвежие! — дружно крикнули ребята.
— Прошу вас, мальчики, — сказала Хелен. — Мы с папой немного поссорились. Подождите внизу.
Сыновья уставились на нее.
— Пожалуйста, — сказал Гарп. Он отвернулся, они не должны видеть, что он плачет; но Данкен, наверное, догадался, а Хелен просто знала. Уолт же, скорее всего, ничего не заметил.
— Поссорились? — переспросил Уолт.
— Пошли, — скомандовал Данкен; он взял Уолта за руку и потянул из комнаты. — Пойдем, Уолт, — повторил он, — а то опоздаем в кино.
— Не опоздаем! — воскликнул Уолт.
К своему ужасу, Гарп вдруг узнал сцену их ухода. Данкен тащит Уолта по лестнице вниз, а Уолт оглядывается и все машет рукой. Но старший брат неумолимо увлекает его вниз, в бомбоубежище. Гарп спрятал лицо в одежду и разрыдался.
Хелен коснулась его, но он сказал: — Не трогай меня! — и продолжал плакать. Хелен захлопнула дверь в ванную.
— Не надо, — умоляла она. — Он того не стоит. Он ничего не стоит. Я просто развлеклась с ним. — Она пыталась что-то объяснить, но Гарп яростно мотнул головой и швырнул в нее брюками. На нем была только рубаха, мужчина без штанов смешон, подумала Хелен. У полуодетой женщины все равно есть какая-то притягательность, а полуодетый мужчина ни то ни се, и уж какое тут самомнение.
— Пожалуйста, оденься, — попросила она и протянула ему брюки. Он их взял, натянул на себя и продолжал плакать.
— Я сделаю все, как ты скажешь.