– Колдун не откроет портал без наследника, а я не смогу на ней жениться, а дитя от паучихи, если произойдёт зачатие, не будет считаться наследником. Помоги мне, пауки голодают.
Опять наступила тишина. Повелитель долго ждал. Встал и швырнул булыжник в середину.
– Говори!
– Ладно, я помогу тебе как повелителю пауков. Дождись её зачатия и объяви об этом, пусть пауки успокоятся. Тебе нужна их покорность, и я сам открою портал в мир людей.
– Ты? Так ты можешь это сделать? – Эрганлавдий уже негодовал.
– Я всё могу, но это потребует жертвы.
– Я согласен на любые жертвы, кроме Ликорис. Тронешь её, иссушу озеро.
– Иди, жертвы будут… другие.
Паук обратился в родную ипостась и вмиг дополз к замку. Заполз через крепостные стены, миновав воинов, и вполз в покои жены. Она вздрогнула, всё ещё побаиваясь в душе его истинного вида.
– Я хочу тебя, – проскрипел.
Вороница скинула сорочку и предстала перед ним, в чём мать родила.
Он обратился в человека, и сразу кинувшись к ней, начав неистово целовать шею и грудь.
– Я почти убил её.
– Я не виню тебя. Ты – повелитель пауков и тебе подвластно всё.
– Но я изнасиловал её в анус, унизил. Я никогда не женюсь на ней и не собирался. Даже наш ребёнок не будет считаться наследником.
– Знаю, но ты получишь мир людей. Колдуну нужен тыл в виде твоего ребёнка.
– Я люблю тебя, – он отошёл, тяжело дыша.
Она подошла, опустилась на колени, сняла с него брюки и взяла в рот член, начав его ласкать, вкладывая в это всю душу. «Ему сейчас нужна мощная разрядка, моя покорность, развратность и любовь». Муж быстро пришёл к апогею, с любовью смотря на неё. Жена взяла его за руку, помогла снять камзол, рубашку и сапоги. Легла на постель, развела ноги и начала призывно себя ласкать. Её изящные пальцы играли с самой чувствительной точкой и губками. Их глаза на миг встретились, и он снова уставился на её подрагивающую плоть. Она всунула в себя палец, совершая движения бёдрами.
– Я хочу, чтобы ты насаживал меня на себя до утра.
– Ты невероятна.
– Возьми меня… бери во всех позах.
Он не смог больше просто стоять рядом, член окреп, как каменный. Придвинул её к себе и, приподняв за талию, вошёл. Они любили друг друга несколько часов подряд. Поз сменилось с дюжину. Последняя в эту ночь, в которой паук третий раз взорвался, оказалась на подоконнике в открытом окне, где длинные волосы жены развевались на ветру, а дикие стоны доносились до всех воинов, находящихся в дозоре.
– Вобин, повелитель так сильно любит госпожу. Ты думаешь, он возьмёт вторую жену? – прошептал молодой паук – правая рука управляющего молодняком, которому он доверял.
– Думаю, нет.
– А как же тогда все мы? Голод подступает с бешеной скоростью.
– Повелитель обладает умом паука с вороном, он что–нибудь придумает.
– А паучиха?
– А что она? Её отдали повелителю, теперь она его собственность. Он может сделать с ней всё что пожелает.
– Но гарем же иметь запрещено женатым паукам.
– Запрещено, однако, её же ему навязал клан, так что боги, думаю, одну наложницу простят. Ликорис простила, и боги могут простить.
– Богохульник ты.
– Какой есть, – рассмеялся. Я слышал, как она кричала из покоев повелителя, так что он уже оприходовал золотоглазую. Будем ждать дитя.
Пауки разошлись по местам дозора. Прошло три дня, Ликорис специально не шла к наложнице, чтобы дать ей время восстановиться. А сегодня всё–таки решилась. Она знала, каким был муж до женитьбы на ней. Как насиловал и разрывал наложниц, ей обо всём поведали служанки, но так как он всегда её холил и лелеял, в душе боялась увидеть нечто подобное. Прошла в правое крыло замка к гарему. Маргачу тут же доложили о приходе госпожи, и он выскочил из соседних покоев.
– Госпожа…
– Я хочу видеть её.
Тот кивнул и указал на банную комнату.
Вороница прошла туда, где стояло дюжина деревянных лоханей. В одной из них сидела паучиха, окутанная ароматным шлейфом цветочных эссенций для воды, которые они привезли из вороньего государства.
Та не слышала шагов госпожи и смотрела в воду.
– Ласка…
Паучиха продолжила сидеть, как и сидела, не шелохнувшись.
Ликорис дотронулась до её головы. Ласка медленно встала и вороница опешила, увидев следы от царапин на её бёдрах и ногах, синяки и кровоподтёки на шее, укусы на груди. Она отпрянула.
– Это он с тобой сделал?
Паучиха молча переступила лохань и, не вытираясь, не накидывая халата, вышла в покои с тахтой, легла и уставилась в стену. Ликорис вышла в холл с мраморным полом.
– Маргач, почему она не отвечает?
Тот замялся.