Гаснет день. Заливаются горны окрест.
Искры первых костров светлячками летят —
Как полвека назад, как полвека назад.
И о холм ударяется песни прибой:
«Это есть наш последний и решительный бой!»
* * *
Пусть были тревожны сводки —
Светили в ночи тогда
Мне звездочка на пилотке,
На башне Кремля звезда.
И, стиснув до хруста зубы,
Я шла но Большой Войне,
Пока не пропели трубы
Победу моей стране.
Три с лишним десятилетья
Уже не грохочет бой,
Но с прежнею силой светят
Те звезды в ночи любой —
На башне и на пилотке.
Их светом озарены,
Мне в сердце приходят сводки
С далекой Большой Войны.
ЧЕРНЫЙ ЛЕС
Только буки да грабы,
Только грабы да буки
Тянут к солнцу
Сплетенные намертво руки.
Черный лес,
Обжигающий холодом лес,
Под шатром
Добела раскаленных небес.
Тишина.
Только ветра
Притушенный ропот.
Тишина.
Заросли партизанские тропы,
Заросли держидеревом и купиной.
Тишина.
Отчего же здесь веет войной?
Отчего эти старые грабы и буки
Заломили свои узловатые руки?
Отчего даже в светлый напев ручейка
Заронила гнетущую ноту тоска?..
А в глубоком ущелье,
У быстрой воды,
Обелиск со звездой
Да землянок следы.
То с Великой Войны
Запоздавшая весть —
Партизаны свой госпиталь
Прятали здесь.
Только буки да грабы,
Только грабы да буки,
Защищая, простерли над лагерем руки.
В черном море деревьев
Горя горького остров —
Косит раненых смерть,
Еле держатся сестры.
И, губами распухшими чуть шевеля,
Здесь тебя призывают,
Большая земля!..
Раз в ночи,
Когда месяц стоял в карауле,
То ли свистнула птица,
То ли чиркнула пуля.
И сейчас же,
Во все прокопченное горло,
Хрипло рявкнула пушка,
Громко охнули горы.
И тогда, задыхаясь от радостных слез,
— Наши! — крикнул слепой обгоревший матрос.
Но, узнав пулемета нерусского стук,
Вдруг рванулся куда–то
Разведчик без рук,
Вдруг рванулась куда–то
Связистка без ног,
И заслон медсестер самым первым полег…
Только буки да грабы,
Только грабы да буки
Здесь остались, дрожа от бессилья и муки,
Только плачут холодные капли дождя,
Только люди бледнеют, сюда забредя.
Черный лес,
Партизанский обугленный лес
Под сияющим куполом южных небес…
ПРОДОЛЖАЕТСЯ ЖИЗНЬ…
Порошили снега,
Затяжные дожди моросили,
Много раз соловьи.
Возвещали о повой весне…
Ясноглазые парни —
Кристальная совесть России —
Не дают мне стоять
От житейских забот в стороне.
А когда покачнусь
(И такое бывает порою),
Незаметно помогут,
Спокойно поддержат меня
Ясноглазые парни,
Которых военной сестрою
Мне пришлось бинтовать,
Довелось выносить из огня.
Продолжается жизнь.
И нельзя в стороне оставаться,
Потому что за мной
Боевым охраненьем стоят
Ясноглазые парни,
Которым навек восемнадцать —
Батальоны домой
Никогда не пришедших солдат.
БИНТЫ
Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый.
А я должна присохшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем — так учили нас,
Одним движеньем — только в этом жалость…
Но, встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.
На бинт я щедро перекись лила,
Пытаясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: «Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться — беда,
Да и ему лишь прибавляешь муки».
…Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.