– Простите, Принц, он пытался удрать, – виновато ответил конвоир, отступая.
– Да, я видел: через чашу, – хмыкнул Лектус, засовывая руки в карманы брюк.– Почему он в таком виде?
– Мы как раз вели его в бани.
– Ну, так ведите, – равнодушно пожал плечами юноша.– И накормите его: хоть моей едой, хоть запасами отца, мне не нравится его голодный взгляд, – и Принц долго и пристально смотрел в глаза Истера: внутри красного ободка серебрилась радужка Правящего.
Истера подташнивало от стерильной чистоты дворца, по которому его вели, самого почти стерильного, в чистой одежде после купания. Он вырос в деревне, на природе, среди травы и деревьев, на холмах вокруг Темного болота, а тут был только камень, белый камень враждебного ему Красного города.
За арочными окнами коридоров, по которым Истера куда-то конвоировали, была темная беззвездная ночь. Не кричали птицы, не дул ветер, молчали деревья. Только гул волн где-то далеко внизу нарушал тишину Города смерти.
Вода. Истер в очередной раз вспомнил, как предостерегала его мать от воды, как учила прятаться и скрываться, но у самой не вышло. Он снова вспомнил тот день, низкие тучи после только закончившегося дождя, свежий ветер с побережья и радостные лица людей, вышедших из домов. Они были уверены, что беда миновала, что на этот раз ни Длани, ни Снабженцы не добрались до их отдаленного селения. Истер с другими мальчишками сразу же побежали на холм, чтобы оттуда посмотреть, как поднявшаяся в море вода отходит, оставляя небольшие островки, на которых в солнечное время рыбачили местные.
Лодки подошли тихо, с другой стороны, поэтому Истер и его друзья не увидели знамен Орака, поднятых на мачтах кораблей, что застыли в Далекой Бухте по ту сторону острова. Они не слышали крика и плача трубы, в которую успел перед своей смертью дунуть Староста, предупреждая все ближние села о беде, которая все-таки к ним пришла вместе с водой.
Истер узнал о случившемся, когда к ним на холм, обливаясь слезами, прибежала Аники, сестра одного из его друзей. Она ничего не могла толком сказать, только повторяла что-то про корабли, но ребятам большего и не нужно было…
– Давай быстрее! Плетешься, как гусеница!
Истер чуть не упал, в очередной раз получив сильный толчок в плечо. Он оглянулся и зло посмотрел на своего конвоира, и тот прищурился, глядя на парня со светящимися в полумраке радужками глаз. Наверное, если бы захотел, то Истер мог бы даже убить этого щуплого Правящего, ведь он справился с собственным отцом, сыном Орака, сильным, полным жизни, наверное, верившим в свою безнаказанность, в свое долголетие. Но Истер лишь сжал зубы: не для того он позволил им привести его в этот дворец, чтобы размениваться на мелких прислужников. Он попадет к Принцу, а оттуда – к самому Байроку, и тогда он отомстит за всех, кого уводили в этот город, кто томился здесь и умирал, так и не узнав свободы и счастья.
– Пришли, – кажется, Правящий испытал облегчение, когда перед ними распахнулись высокие металлические двери в просторный зал. Истер без особого любопытства разглядывал ковер на полу и гобелены на стенах, напряженно ожидая того, что будет с ним дальше. К его удивлению, в зале было пусто, Принц не ждал с нетерпением своего нового питомца, зато в дальних дверях стоял низкий человечек, завернутый в странную белую тогу, без одной руки. Он пристально смотрел на Истера, пока конвоир подводил к нему парня. Затем старичок поджал губы и хмыкнул.
– Как тебя зовут? – буркнул старичок, когда конвоир, почти бегом, покинул зал, захлопнув за собой двери.– Сколько ты прожил зим?
Истер молчал, пристально глядя на человечка, ожидая, что будет дальше. Но, вопреки ожиданиям, старичок больше ничего у него не спросил, только махнул рукой, приглашая следовать за ним.
– Ты будешь жить в нижних комнатах, как тебе и положено. Недавно освободилась одна после того, как один слишком умный гном решил, что может пробить лбом стену и сбежать…
Истер не стал интересоваться судьбой гнома, вполне понимая, что вряд ли его съели: легенды гласили, что кровь подземного народа ядовита, да и было мало тех, кто ловил гномов и пробовал их на вкус.
Он оказался в узком сумрачном коридоре, в который вели стеклянные двери. За дверями – небольшие полукруглые комнаты, неестественно освещенные.