Онемение не проходило. Она послушно переставляла ноги и не о чем не думала, ничего не планировала — просто медленно, но верно приближалась к городу, к зданию под куполом, где затаился Сам.
Вот она подошла к окраинным зданиям города. В каждом доме горел мутный свет на лестничных клетках. Из каждого здания одновременно вышел мужчина. Скорее всего, это были сторожа, они начали ходить взад и вперед вдоль домов. Казалось, они не замечают ни ее, ни друг друга.
Она пошла вдоль самых высоких зданий города — учреждений. Снова те же освещенные лестничные клетки и тусклый свет. Слегка мерцающие стены освещали улицы. Впереди возвышалось Центральное Мозгоуправление.
Неужели Красноглазый все еще в этом здании? Но ей не надо к нему, хотя, если его сравнивать с Самим, то он действительно покажется, как он и говорил, добрым старичком. Но Красноглазый теперь не имел никакого отношения к спасению Чарльза Уоллеса. Она должна идти прямо к Самому.
Сам не привык к сопротивлению. Потому продержались и папа, и Кэльвин, и Мэг. “Может быть, именно это свойство есть у меня и нет у Самого? Нет, Сам, конечно, может сопротивляться. Сам просто отвык от сопротивления со стороны других людей”.
Огромный четырехугольник Центрального Мозгоуправления перегородил улицу. Мэг обогнула его и непроизвольно замедлила шаг.
Совсем близко выступал большой купол.
“Я иду к Чарльзу Уоллесу. Это самое главное. Только об этом и надо думать. Хорошо бы так же заледенеть, как раньше, чтобы ничего не чувствовать! А может быть, Чарльза куда-нибудь перевели? И его там нет? Все равно сначала надо зайти под купол и выяснить”.
Она шла все медленнее, проходя мимо бронзовых дверей Центрального Мозгоуправления и приближаясь к странному, мерцающему и пульсирующему куполу Самого.
“Папа сказал, что не надо бояться, не надо бояться. Идти вперед и не бояться. Миссис Кто сказала…” Вообще-то Мэг плохо поняла, о чем она говорила, но главное — это то, что такая, какая она есть, она может справиться с Самим. А миссис Что просила помнить, что она любит Мэг. “Вот и буду думать только об этом…”
Как бы медленно ни двигались ноги, но они привели ее туда, куда она направлялась.
Прямо передней вспыхивало на стенах фиолетовое безумное пламя. И снова она почувствовала, как какой-то свет притягивает ее к Самому.
Быстрое движение, и она оказалась внутри.
На мгновение Мэг выдохнула весь воздух и судорожно вдохнула, стараясь держаться своего ритма. Снова во всем теле начал биться чужой пульс — в сердце, в легких.
Но не в мозгу. Ее мозг Сам не смог захватить.
Она быстро заморгала ресницами не в такт биению чужого пульса, пока не исчезла багровая пелена перед глазами. И она стала отчетливо видеть. На возвышении перед ней лежал обнаженный, тошнотворный пульсирующий мозг. Перед ним, согнувшись, раболепно стоял Чарльз Уоллес с приоткрытым ртом и пульсирующей в такт Самому жилкой у виска.
Увидев его, она будто бы получила удар в солнечное сплетение. Это был Чарльз и не Чарльз. Где же ее любимый брат Чарльз Уоллес? Что же у нее есть, чего нет у Самого?
— Ничего, — холодно сказал Чарльз Уоллес. — Прекрасно, что ты вернулась, сестренка. Мы тебя ждали. Мы знали, что миссис Что тебя пришлет. Она с нами в контакте.
На минуту Мэг поверила в эти чудовищные слова и сразу почувствовала, как Сам захватывает ее мозг.
— Нет! — закричала она. — Нет! Ты врешь!
И на этот раз сразу поняла, что ее отпустили. Пока она могла сердиться, Сам не мог ее захватить. Может быть, именно этого не хватает Самому?
— Чепуха! — сказал Чарльз Уоллес. — У тебя нет ничего, чего бы не было у Самого.
— Ты врешь! — ответила девочка и поняла, что испытывает только раздражение к этому мальчишке, который когда-то был ее братом. Даже не раздражение, а ненависть, открытую и неуправляемую.
И снова, поддавшись гневу, она почувствовала, что ее мозг затягивает Сам. Перед глазами поплыл багровый туман.
Надо приложить усилие! Ненависти у Самого хватит на многих. Тут он мастак!
— Ты все врешь! И о миссис Что врешь! — закричала Мэг.
— Миссис Что просто тебя ненавидит! — сказал Чарльз Уоллес.
Это была ошибка Самого. Сначала Мэг ответила механически:
— Миссис Что любит меня. Так она мне сказала… И тут ее осенило!
Она поняла!
Любит!
Вот что было у нее и чего не было у Самого!
Ее любит миссис Что, и папа, и мама, и настоящий Чарльз Уоллес, и близнецы, и тетя Существо.
И она их любит.
Но как же это использовать? Что надо сделать?
Передать немного любви Самому? Вряд ли он выдержит. И потом, какая бы глупая и слабая она ни была, она не способна полюбить Самого. Это уж слишком!
Остается Чарльз Уоллес.
Она может стоять здесь и любить своего брата, настоящего Чарльза Уоллеса, из-за которого она вернулась на Камазот, к Самому. Он ведь такой беззащитный!
“Чарльз! Мой маленький брат! Ты всегда обо мне заботился. Вернись ко мне, Чарльз Уоллес, брось Самого! Вернись домой! Я люблю тебя, Чарльз. Люблю”.
По лицу Мэг бежали слезы, но она их не замечала. Она даже смогла смотреть теперь на того, кто недавно был ее братом. Она смотрела и передавала ему всю свою любовь.
“Ты — мой дорогой братик, свет мой, солнышко”, — думала она.
Очень, очень медленно Чарльз закрыл рот и перестал ритмично хлопать глазами. Перестала биться жилка на его виске. Медленно он направился к ней.
— Я люблю тебя, Чарльз! — закричала Мэг. — Люблю! Люблю!
И он внезапно побежал к ней, бросился в объятия и заплакал:
— Мэг! Мэг! Мэг!
— Я тебя люблю, Чарли!
Они плакали вместе.
Навалившаяся тьма, ледяной холод, злое завывание, рвавшее на куски душу. Мрак. И из этого мрака на мгновение возник образ миссис Которой, и девочка поняла, что ее, Мэг, не захватил Сам, что она победила.
Наконец под ногами земля, сладкая, пахнущая осенними листьями земля, и рядом Чарльз Уоллес, беспрестанно повторяющий ее имя.
Она прижимает его к себе крепко-крепко. Он обнимает ее и твердит снова и снова:
— Ты спасла меня, Мэг! Спасла!
— Мэг! — Это бегут к ним папа и Кэльвин.
Не отпуская Чарльза, она пытается встать.
— Папа, Кэл! Где мы?
Чарльз Уоллес огляделся и вдруг засмеялся своим заливистым, заразительным смехом:
— Мы приземлились в огород близнецов! Прямо в брюссельскую капусту!!!
Мэг начала тоже хохотать и обнимать папу, Кэльвина, ни на минуту не отпуская Чарльза Уоллеса.
— Это ты освободила его, Мэг! — кричит Кэльвин. — Ты!!!
— Я горжусь тобой, дочка, — говорит мистер Мюррей, крепко целуя Мэг.
Отпустив ее, он направился к дому.
— Надо повидать маму! — сказал он, и Мэг почувствовала, как он волнуется.
— Смотрите! — Мэг указала на дом.
К ним через лужайку по высокой мокрой траве бежали мама и близнецы.
— Прежде всего я завтра закажу новые очки, — сказал мистер Мюррей и побежал к ним навстречу.
До Мэг долетел через лужайку голос Денни:
— Эй, Мэг, пора спать!
И вдруг Сэнди истошно завопил:
— Папа!
И вот уже все смешалось в теплых, крепких объятиях. Здесь уже были и Мэг, и близнецы, и Чарльз Уоллес, а в сторонке со счастливой и одновременно печальной улыбкой стоял Кэльвин, пока Мэг его не втянула в их общий круг и миссис Мюррей не обняла и его. Они смеялись, говорили сразу все вместе до тех пор, пока внезапный сильный грохот не остановил их. Фортинбрас, который больше не мог находиться в стороне, выбив легкую кухонную дверь, промчался через лужайку и присоединился к ним. Приветствуя, он чуть всех не повалил на землю.
Мэг почувствовала, что рядом с ними кто-то есть.
Она перестала смеяться и прислушалась. Остановился и Чарльз Уоллес.
— Тесс! — сказал он.
Раздался легкий шелест, и перед ними возникли миссис Что, Кто и Которая.
Задыхаясь, миссис Что сказала:
— Дорогие мои! У нас, к сожалению, совсем нет времени с вами попрощаться… Мы должны…
Но они так никогда и не узнали, что были должны миссис Что, Кто и Которая. Подул ветер, и они исчезли.