фигура, безумно улыбающаяся, с грубым крестообразным ранением на левом веке —
единственная проблема заключалась в том, что он находился прямо под шлемом пилота, и еще одна проблема заключалась в том, что этот шлем был частью формы пилота с парашютными ремнями, и еще одна проблема заключалась в том, что человек, носивший все это, явно сидел ВНУТРИ самолета с парашютом и ремнями, прикрепленными к его телу, это было невозможно, я смотрел на фотографию, похолодев до костей: это не мог быть Гагарин, это был он, однако Гагарин, который как раз в этот момент застегивал ремень к своему пилотскому шлему под подбородком, и с этой старческой ухмылкой! — Я был ошеломлен, и я даже рассказал об этом доктору Хейму в прошлую среду, не то чтобы я надеялся, что это будет ему интересно, но я рассказал ему — потому что я не мог действительно держать это только в себе, и потому что я верил, что я наткнулся на что-то, конечно, я на что-то наткнулся, и это был один из самых хитрых трюков во всей этой истории, придуманный именно для того, чтобы вы никогда не узнали правду — каким-то образом эта фотография превращается и на какое-то время ты этим доволен, но только потому, что, кажется, люди наверняка будут удовлетворены этим так называемым открытым секретом, оставив в стороне, конечно, любые дальнейшие расследования, и подозрения угаснут - ну, подозрения угасли и во мне, но не навсегда, только на несколько дней (и как же иначе?), но я чувствовал в течение этих нескольких дней, как и любой другой, я думаю, любой другой, пытающийся что-то решить, я тоже
«разгадал», что произошло, я «наткнулся на это», здесь, в Несчастном Доме Престарелых, Где Все Ждут Только Смерти, я наткнулся на тот факт, что Гагарин, как безнадежный алкоголик, был все более изолирован или даже полностью отрезан от мира, и эта последняя возможность более вероятна, он прожил еще почти семь лет, а затем ему позволили взлететь, и, конечно, он немедленно рухнул на землю, потому что что-то произошло во время снижения — теперь, конечно, неважно, был ли он перепутан каким-то бродячим летчиком-истребителем, или он резко задрал нос самолета вверх, чтобы избежать стаи птиц, это неважно, потому что скорость, с которой летел самолет (он был уже близко к земле) в ту последнюю долю секунды в его последнем отчете, была настолько велика, что любое резкое движение отправило бы его рухнуть на землю — что, по всей вероятности, и произошло, по слухам, нос самолета врезался в землю на глубине трех метров, якобы нашли больше Сереги, чем Гагарина, но так и не заметьте, это несущественно, на самом деле весь вопрос о непосредственной причине и обстоятельствах его смерти теряет свое значение, если задуматься о том, что привело к этому моменту, доктор Гейм спросил меня об этом в среду: чем же я, собственно, занимался сейчас, потому что даже ему казалось, что я прекратил свои исследования, потому что раньше он видел, как я лихорадочно месяцами занимался расследованиями, проводил все больше времени в Будапеште, постоянно путешествовал, приезжал и уезжал, совершенно одержимый, и вот так оно и было, потому что до начала прошлой недели я был совершенно одержим, потому что я чувствовал след и немедленно шел по нему, и казалось, что наконец-то я напал на этот след, и вдруг все изменилось, а потом в начале прошлой недели я вдруг остановился, я бросил свои исследования, потому что во всей этой истории с Гагариным появилось что-то новое, так что в среду доктор Гейм спросил меня: что с вами происходит, раньше вы все время ерзали, приходили и уходили, вы были совершенно одержимы, а теперь снова сидите, как в старые времена, ну да, ответил я, в течение нескольких дней я действительно сидел там на том же самом месте, точно так же, как в старые времена, снова сидел у дальнего правого окна гостиной