... Что люди не должны были этого видеть. Это не то, что вы... Предполагалось увидеть. Это слишком красиво , ну, и что потом? Я помню, что думал об этом, или о чём-то подобном, и я копался ещё немного в этих предложениях, затем я начал прочесывать сваленную в кучу кучу фотографий Земли, в другой папке, сделанных другим американцем, неким Эдом Лу, фотографии Земли, сделанные таким же образом с борта МКС, я рылся в этих фотографиях, но эти предложения Массимино всё звенели у меня в голове, они не выходили из моей памяти, особенно часть о том, что люди не должны этого видеть , и, может быть, есть люди, которые узнают чувство, когда тело человека наполняется теплом, потому что они просто внезапно что-то осознали, или потому что с ними что-то неожиданно произошло, ну, а потом это погружение с ласточкой, или наоборот, снова нахлынуло на меня, и я почувствовал, что моё тело наполняется теплом, и уже знал, что произошло, я всё понял, я понял, почему исчез Гагарин, потому что я понял, что случилось с ним там, наверху, когда он впервые увидел Землю из одного из иллюминаторов Восток, и он сказал: очень красивое , я понял, что он, Первый Человек среди нас, не только увидел Землю из космоса, но, как я понял, он тоже что-то понял, тысячелетнюю тайну, и когда он вернулся, он явно некоторое время молчал об этом, он не знал, как начать, и, как это обычно бывает, прошло немного времени, так что это произошло не сразу после его возвращения, а, может быть, примерно через год, и тогда он начал только с самым близким кругом своих друзей, но они, скорее всего, подумали, что это проявление какого-то поэтического энтузиазма, и в общей эйфории они не очень-то заметили, и в следующий раз, когда Гагарин заговорил об этом, им нужно было как-то отреагировать, поэтому они просто отмахнулись, преданная жена Валя и его родители, все просто отмахнулись, потому что что им еще оставалось делать, услышав такие странные вещи, они просто посмотрели друг на друга, потом сказали ему, какие прекрасные мысли он высказывает, и они искренне надеялись, что способны их понять, но они также думали, что он, Гагарин, был бы далеко
Лучше бы всё это отправить к чёрту, и так могло бы продолжаться и дальше, как и в следующих двух-трёх разговорах в самых близких ему кругах, только Гагарин никак не мог успокоиться и, может быть, подумал: «Ах, моя дорогая жена, мои дорогие отец и мать, они же простые люди, а я только беспокою их мыслями такой важности», и поэтому он сделал следующий шаг, и он пошёл и излил душу Королеву, конечно, приняв все меры предосторожности, чтобы никто не мог их услышать, он сказал то, что должен был сказать великому человеку: во-первых, что там, наверху, он не только видел Землю, но и видел тот Рай, о котором говорится во всех старых книгах, и когда это случилось в первый раз, Королев мог подумать, что Гагарин всё ещё находится под влиянием пережитого или вообще Под Влиянием, и что поэт сейчас говорит через него, хорошо, он остановил его, хорошо, Юрий Алексеевич, вам нужно сейчас немного отдохнуть, и он говорил такие вещи, и я думаю, что впервые Гагарин начал немного бояться, потому что именно в этот момент он заподозрил, что то, что он теперь знал о Земле, будет очень трудно передать, и, может быть, это также немного взбесило его, и он, возможно, повторил самым военным образом, сказав: слушайте, товарищ Королев, вы не понимаете, я действительно видел Рай, а Рай — это Земля, и ясно, что Королев сначала просто улыбнулся и кивнул, ладно, ладно, Юрка, хватит уже, хорошо отдохни, у нас и так работы более чем достаточно, я бы хотел снова отправить тебя туда, чтобы ты снова увидел свой рай, ты поезжай немного отдохни, а потом мы продолжим с того места, на котором остановились, но из этого ничего не вышло, потому что вокруг Гагарина все стало принимать серьезный оборот, главным образом потому, что Триумфальное турне Гагарина по разным странам Земли закончилось, и он вернулся к рутине повседневной жизни космонавта; и после Королева он стал ходить к Каманину, а после Каманина он пошел к Келдышу, а после Келдыша он пошел к Петрову, а после Петрова он пошел к партийному руководству, и если ни Королев, ни Каманин, ни Келдыш, ни Петров не воспринимали его всерьез, совершенно ясно, что партийное руководство не воспринимало его всерьез, с той лишь разницей, что эти люди, будучи дальше от Гагарина, еще меньше сочувствовали его «анализу» и так или иначе донесли до него, что он должен оставить разработку теории академикам и крупным ученым Москвы; он должен продолжать усердно учиться в Академии космонавтов и заниматься только и исключительно практическими вопросами, ибо это его специальность,