и именно это ему доверили Королев и партия, так что через некоторое время даже Гагарину должно было стать ясно, что все считают то, что он говорит, просто идиотизмом, или в лучшем случае: никто не верил ни единому его слову, никто, но никто не верил ему, и это явно наполняло его безмерной горечью, и в этом состоянии нервов ему приходилось изливать душу, точнее, изливать душу всё чаще, а именно изливать душу и при этом не пить водку, ну, это немыслимо для русской души, так что могло случиться, что Гагарин начал регулярно пить по этой причине или по наследственным причинам, и он начал катиться по этой наклонной с ужасающей скоростью — в первые годы, однако, полностью списать его со счетов всё ещё было невозможно, ибо он всё ещё был Первым Человеком в Космосе, Героем Космоса, Символом Человеческого Знания и так далее, поэтому ему позволили продолжать его так называемые исследования в Академия, а затем у него также было свое назначение в Звездный городок, но это стало фарсом, и, говоря между собой, в сочетании с его все более упрямым настаиванием на своих собственных, определенно антиленинских теориях, становилось все более очевидным, что они никогда не подпустят его к космическим полетам, и они не подпускали его близко, так что через несколько лет ему пришлось бы понять то, с чем он никогда не сможет смириться, а именно: что они никогда больше не позволят ему летать, особенно после трагедии с Комаровым, другими словами, ему, который все более истерично желал увидеть оттуда, сверху, что...
что Рай никогда больше не увидит ничего оттуда, сверху, и, очевидно, он жил в жалком пьянстве, и, очевидно, большая тень теперь падала на него, и в этой большой тени его семейная жизнь могла рухнуть, была Валентина Ивановна, были Галя и Леношка, но он только пил и пил, пока не отключился, и всё это время он говорил и говорил, и он говорил, и он говорил то, что должен был сказать каждому, кто попадался ему на пути, от Тытова до уборщиков Звёздного городка, чтобы они наконец поняли, что в том, что он говорит, нет ничего плохого, чтобы они уже поняли, что то, о чём он говорит, означает лишь величайшее возможное благо для всего человечества, потому что он должен был сказать, что Рай действительно существует, и все священные книги — которые до сих пор не имели для него никакого значения — во всём мире говорят о чём-то подобном, и в этом даже нет никакого мистического содержания, потому что тысячелетняя вера в то, что Рай есть, что Рай есть и что Рай будет
полностью соответствует действительности , и страницы священных книг теперь надо перелистывать по-другому, потому что все они, только представьте себе, что каждая священная книга ТАКАЯ, и из-за этого к религиям надо относиться по-другому, потому что на самом деле они означают нечто иное, чем то, что мы, советские коммунисты, думали о них, и что он должен был сказать —
он наклонился ближе к людям, отступающим от запаха водки.
мог бы сделать каждого человека на этой Земле счастливым, и он должен сделать их счастливыми — если бы только они наконец позволили ему говорить, и если бы они наконец поняли, как жизненно важно для него было наконец объявить по радио всем людям Земли, что наступил конец, конец старого мира, и новая эра встречает их простой истиной, всего в трех словах, что на самом деле ВСЕ ПРАВДА, послание Библии истинно, послание Будды истинно, послание Корана истинно, послание всех храмов истинно, и даже самая маленькая секта, по-своему идиотски, истинна, просто мы ДО СИХ ПОР не понимали этих посланий, вот как я представляю его говорящим это, пусть даже не дословно, я представляю это именно так, и точно так же можно представить себе советских товарищей с Героем, от которого разит водкой, Герой, который все настойчивее требует, чтобы ему наконец позволили выступить перед публикой, потому что он хочет сказать миру, сказать всё человечество, он хочет рассказать им, что он видел там, наверху, и тогда, наконец, наступит мир на земле, потому что если каждый отдельный человек сможет это понять, то всякое противостояние, всякая ненависть, каждая война потеряют всякий смысл, и наступит эра всеобщего мира, ну, этого было вполне достаточно во времена Холодной войны, среди окаменелых Советов, чтобы им не разрешали Гагарину выступать даже перед небольшой аудиторией, так что даже если ему приходилось выступать с какой-то речью очень редко, или если ему приходилось произносить какую-то речь, то они заставляли его давать клятву на партийной книге — так я себе это представляю, но так, должно быть, и было — не говоря уже об ЭТОЙ ВЕЩИ, и через некоторое время они не только не позволяли ему говорить — потому что не могли доверять ему в том, что он сдержит своё слово — но, конечно, они изъяли его из космических путешествий, и, конечно, должно было быстро наступить время, когда он стал просто марионеткой, как в Звёздном городке, так и в советских космических исследованиях, марионеткой, пропахшей водкой, с раздутой головой, с лицом изуродованный той или иной раной, которого, согласно обычаям того времени, приходилось укрывать в том или ином сумасшедшем доме, чтобы привести в порядок его нервы или организм, и, конечно, ни нервы, ни организм не приводились в порядок, а