изматывало его больше всего, особенно когда это случалось на деловой встрече в Азии, как это было сейчас, и особенно когда на обязательном последующем ужине ему приходилось пить столько же, сколько он выпил этим вечером, ну, что сделано, то сделано, в любом случае, вот он к вечеру, выжатая тряпка для посуды, как говорится, пьяный в стельку, изношенная тряпка для посуды, этот мертвецки пьяный, вот он стоит посреди города, на берегу реки, напился, мертвецки пьяный, выжатая тряпка для посуды, говорит вполголоса и не очень остроумно: так вот он Шанхай, то есть вот я снова в Шанхае, он должен был признать, что, увы, он обнаружил, что свежий воздух не так уж полезен, хотя, как говорится, он питал на него большие надежды, поскольку он сознавал, если можно сейчас говорить об осознанности в его случае, сознавал, что выпил слишком много, что он выпил гораздо больше, чем мог вынести, но он не был в в состоянии отказаться, один стакан следовал за другим, их было слишком много, и уже в комнате ему стало плохо, смутное ощущение, что ему нужен свежий воздух, свежий воздух, но, оказавшись на свежем воздухе, он еще больше закружился вокруг, правда, здесь, на улице, было все же лучше, чем в помещении, он уже не помнил, уволили ли его или он просто выскользнул наружу, увы, в этот момент говорить о памяти в его случае уже не имело смысла, когда он стоял в странной позе у верхнего сектора массивной дуги зданий Бунда, он прислонился к перилам и смотрел на знаменитый Пудун на другом берегу реки, и к этому времени почти катастрофически свежий воздух подействовал настолько, что его сознание на мгновение прояснилось и внезапно дало ему понять, что все это его нисколько не интересует, и ему ужасно скучно в Шанхае, здесь же, стоя на берегу реки у верхнего сектора массивной дуги зданий Бунда, это было очевидно по его поза, и что ему теперь делать? — в конце концов, он не мог до конца времён стоять, облокотившись на перила, в этом всё более бедственном состоянии, он был один, сознание снова затуманилось, голова кружилась, ресторан явно не был в данном случае вариантом, он не мог вынести мысли о еде, в этом неустойчивом состоянии даже мысль о том, чтобы пойти и сесть в ресторане, чтобы просто пережить вечер, казалась невыносимой, и в любом случае он был не в настроении, не в настроении ни для чего, но затем его сознание вернулось к вопросу, что теперь, он собирается остаться здесь навсегда? Может, сходить в кино? Или в какой-нибудь ночной клуб? А есть ли здесь поблизости ночные клубы? Он покачал головой на берегу реки,
но тут же остановился, потому что от тряски головой тошнота усилилась, поэтому он смотрел строго перед собой, словно созерцая Пудун, хотя все, что он видел, была грязная вода реки, и эта сцена ему совершенно надоела, однако он был свободен на весь вечер, на самом деле, если быть более точным, это был единственный вечер, назначенный ему свободным временем службой перевода, которая доставила его сюда на целых три дня, только на один вечер; эта мысль начала крутиться у него в голове, это был его единственный свободный вечер, и он не знал, что с ним делать, он не отрывал взгляда от мутной поверхности реки, в то время как его сознание шептало ему, что ладно, он ничего не будет делать в этот свободный вечер, хватит мучиться о том, что делать, ему следует взять себя в руки и протрезветь, вернуться в свой отель, лечь в кровать и посмотреть телевизор, в Европе он редко смотрел китайские телепередачи, в его комнате будет приятно прохладно, он позвонит в обслуживание номеров и закажет тонну льда и, возможно, бутылку Perrier, да, большая бутылка настоящего Perrier была бы великолепна, эта мысль наэлектризовала его, так что он больше не чувствовал себя таким уж ужасным из-за того, что необъяснимо мир продолжает вращаться вокруг него хуже, чем прежде, и хотя ему не удалось протрезветь одной лишь силой воли, он каким-то образом умудрился найти дорогу на Фучжоу-роуд, так что, казалось, дела приняли благоприятный оборот; однако через несколько шагов его охватила ужасная тошнота, однако он не остановился, чтобы вырвать, он продолжал идти, то есть ему удавалось идти неплохо, лицо его покраснело, а волосы встали дыбом, хотя он и пребывал в блаженном неведении относительно этого, это в любом случае не интересовало бы его, его интересовала только ходьба и надежда на то, что тошнота скоро начнет отступать и он скоро вернется в свою гостиницу; он представил себе гостиничный номер, он чувствовал прохладу кондиционера, пока шел по улице Фучжоу, не могло быть и речи о том, чтобы втиснуться в тесное такси или сесть в метро, и то, и другое было бы тут же под рукой, особенно здесь, на улице Фучжоу, он должен был держаться поверхности, открытого пространства, эта мысль грохотала у него в голове, и он продолжал дышать как можно глубже, большими глотками вдыхая воздух глубоко в легкие, глубоко в легкие, эта мысль грохотала у него в голове, но он не чувствовал себя лучше, на самом деле ему стало хуже, хотя погода, теперь, когда было уже почти десять вечера, можно было сказать, была почти приятной, он пошел дальше, был вынужден остановиться и вырвать, встревоженные прохожие расступались перед ним, затем он снова отправился в путь, снова и снова шатаясь и восстанавливая равновесие в последний момент, затем шатаясь и восстанавливая