боулер уже бросает мяч, тот факт, что такое множество бесконечно жалких людей (по меньшей мере три миллиона каждый день) не только знают, что есть такая вещь, как крикет, но и действительно играют в него, ну, это нельзя назвать нормальным, есть бэтсмены и боулеры, вместо крикетных мячей они используют теннисные мячи или что-то отдаленно похожее, что можно бросать и отбивать, и в эту игру играют ужасающие массы людей, которые мечутся в самом нищем аду мира: они играют в игру, как будто это самое естественное занятие среди этого запаха смерти, это безумие, подумал он после первых нескольких часов здесь, и он все еще думает об этом сейчас, замедляя шаги, замедляя шаг, чтобы не сорваться на бег, он бродит по переулкам, как и решил: бездумно, не полагаясь даже на свои инстинкты, ни на что не полагаясь, просто топая, поворачивая направо, потом налево, что-то обязательно произойдет, что-то иное, чем то, на что он может рассчитывать с высокой вероятностью, но ничего не происходит, кроме того, что уже не раз его тревожило, потому что, пока он идет, каждые несколько метров по крайней мере один человек хочет ему что-то продать, неважно что, что-то, что угодно, от восхитительного стакана чая с молоком до неизведанных тайн Варанаси, и все они очень худые, с тонкими костями, огромными карими глазами, в белых рубашках, светло-серых брюках из синтетической ткани, отглаженных до четкой стрелки, обутые в хлипкие китайские шлепанцы или даже не в них, но существенный факт - это их прикосновение, потому что, продвигаясь вперед, он продолжает чувствовать их прикосновение, и он никогда не встречал такого прикосновения: не агрессивное, не навязчивое, не дерзкое, не грубое, наоборот, это нежнейшие прикосновения, совершенно единичные, нежные, теплые прикосновения, хватающие его за руку или кисть, или, скорее, они только задевают его руку или кисть, талию, спину или плечо, довольно нежно, он должен был бы привыкнуть к этому, но не мог, на Напротив, он испытывал ужас перед этими нежными прикосновениями, и он испытывает их сейчас, когда идет дальше и может почувствовать еще одно, и еще одно, и еще одно, и еще раз, и еще раз, это никогда не кончится, он воздерживается от того, чтобы смотреть на них, потому что тогда он потеряется, потому что тогда он должен остановиться и выслушать, почему ему следует выпить восхитительный стакан чая с молоком прямо сейчас, почему ему следует пойти и нанять тук-тук прямо сейчас, почему ему следует купить ковер, транзисторный радиоприемник, настоящий мини-телевизор Sony
Сделано в Японии, ожерелье-талисман на удачу, или, возможно, большое количество негашеной извести, или множество садовых фонарей, или десять повозок бамбуковых ростков, пожалуйста, пойдемте с нами, эти прикосновения умоляют, приезжайте в гораздо более прекрасный отель, чем тот, где вы остановились, пожалуйста, пойдемте с нами, вот
Бенгальская музыка и танец, подобных которым вы никогда прежде не испытывали, пожалуйста, приходите, вы узнаете, куда Шеша-Пит ведет в царство в недрах Земли, приходите, приходите, неважно, куда ведет Яма, потому что там вас что-то будет ждать; и он не отмахивается от них, потому что тогда он будет потерян, он не подает никаких знаков, что признает эти предложения, хотя ему приходится прилагать величайшие усилия, чтобы игнорировать сопутствующие прикосновения, не отдернуть свою руку, свою кисть, сдержать дрожь в плече, потому что это уже будет воспринято как знак согласия, ответ на предложение, и тогда он снова будет потерян, потому что они отвлекут его от дальнейшего следования туда, куда он хотел пойти, а это куда угодно далеко от Варанаси; даже когда он готов бежать, он не должен терять самообладания здесь, где происходят эти прикосновения, потому что это унесет его и унесет обратно к Варанаси вместо того, чтобы уйти от него, вернуться в глубины, неизбежно оказавшись у гхатов Ганга, где его ждет смерть, где — как ему сказали в самом начале — смерть — это больше, чем радостное освобождение, и это именно то, что он отказывается принять, он хочет освобождения не от смерти, а от Варанаси, для него Ганг не священен, он не знает, что это такое, и не хочет знать, Ганг — это река, несущая мертвых собак и мертвых людей, заплесневелые лоскуты белья и банки из-под кока-колы, лимонно-желтые лепестки цветов и доски от плоскодонной лодки, все, все и всегда, он хотел бы неистовствовать сейчас, продвигаясь вперед, направляясь куда-то, куда угодно, но он не может позволить себе неистовствовать, потому что его бред немедленно вписался бы в реальность Варанаси, как бредящий безумец, он был бы мгновенно принят и поглощен Варанаси, и, конечно, все еще возможно, что это было бы его судьбой, что он внезапно сломался бы и впал бы в безумие, охваченный отчаянным припадком, и тогда для него все было бы кончено, потому что Варанаси поглотил бы его, принял бы его, то есть с этого момента он был бы принадлежать Варанаси, но сейчас он все еще держится, он отключил свой мозг, свои инстинкты, он полностью отключил все внутри себя, потому что он уверен, что иначе у него не будет ни малейшего шанса: прочь, уйти, даже это больше не пульсирует внутри него, ничего не пульсирует внутри него, он продолжает идти, из переулков к более широким улицам, затем обратно в переулки, притворяясь туристом, его движения имитируют рассеянное разглядывание, чтобы уменьшить вероятность того, что к нему прикоснутся, чтобы эти прикосновения исчезли, но, конечно, этого не происходит, он содрогается при мысли об этих прикосновениях, но тем не менее способен