Молочно-белый живот, эти пышные бедра и нежные волосики в паху, тебя не интересовало, как раскрываются губы, колени и бедра, теплые колени и облака духов, способные свести мужчин с ума, и как бы одна из них ни пыталась говорить, смотреть и вздыхать, все, что она знала о тысячах способов соблазнения, все это оставляло тебя равнодушным, ты просто отмахивался от нее, говорил ей, чтобы она прекратила все это и что все, чего ты хочешь, это чтобы она оставалась абсолютно неподвижной, тихо сидела на диване и смотрела на тебя, не сводила с тебя глаз и не отводила их ни на мгновение, и ты настаивал на этом до такой степени, что все они — все до единой, от Лукреции до Венеры — были поражены этой идиотской и бессмысленной игрой в «ты смотришь на меня, я смотрю на тебя», потому что кто мы, в конце концов, жаловались они, повышая голоса, выглядя очень сердитыми, дети-девственники с кружевной фабрики?
Хотя мы, конечно, знали, что вам нужны не они, не как люди, а то, чего вы можете достичь через них, и я лично всегда считал, что нам следует прекратить говорить в терминах какой-либо конкретной модели и сосредоточиться на том, что лежит за ней, на какой-то идее, например, что женская фигура является serenissima, а мужская — carampane, хотя из всего, что я сказал до сих пор, вам уже давно стало ясно, откуда я исходю, я имею в виду, что этот человек говорит вам, какой вы необычный человек, человек, которого не интересуют женщины как таковые, а больше то, что можно найти через женщину, тот, кто ищет совершенства в самом скандально утонченном, дьявольском ощущении, для которого, с этой точки зрения, женщина — это всего лишь тело, идея, которую можно понять и с которой можно согласиться, потому что можно подумать, что мы не что иное, как тело, конец истории, хотя то, что вы можете сказать по этому телу
— если уловить это в момент желания, в момент, когда тело больше всего живо и горит желанием, — вот насколько глубоко, таинственно и непреодолимо желание, которое заставляет тебя хотеть — требовать — обладания объектом, ради которого ты готов пожертвовать всем, даже если это всего лишь маленький клочок кожи, или слабый румянец на этой коже, или просто грустная улыбка, может быть, то, как она опускает плечо, или склоняет голову, или медленно поднимает ее, когда крошечный светлый локон, сводящая с ума прядь волос, случайно падает ей на висок, и эта прядь что-то обещает, ты понятия не имеешь, что именно, но что бы это ни было, ты готов отдать, отдать за это всю свою жизнь, и, может быть, именно поэтому я чувствую себя убежденным
— и вы тоже это поймете — что мужчин сводит с ума не то, как они снимают с себя одежду; о нет, совсем наоборот, и не то, как выпячивается грудь, или как обнажается живот, или колени, или
появляются круп и бедра, ибо любое такое появление означает конец ничем не стесненной иллюзии, нет, это момент, когда слабый мерцающий свет свечи открывает животное в их глазах, потому что именно этот взгляд сводит всех мужчин с ума, сводит с ума по этому прекрасному животному, животному, которое есть не что иное, как тело, за которое люди умирают, за мгновение — за этот осколок времени — когда появляется это животное, прекрасное за гранью понимания, — и это тот свет, который вы иногда улавливаете в глазах Корнелии, Флоры, Елены и Венеры, в то время как вы все время полностью осознаете, поскольку вы прожили достаточно долго, тот факт, что именно так Корнелия, Флора, Елена и Венера выглядят сегодня, что они уже старые и морщинистые внутри и снаружи, и что ничто их не интересует, кроме как набить свои животы и кошельки, хотя большую часть времени и то, и другое пусто, и поэтому вы зовете их снова и снова, и мы продолжаем посылать их во все новых и новых обличьях, и вот они уходят: Корнелия, Флора, Елена и Венера, и их глаза могут сработать и попасть в идеальное место, потому что, очевидно, именно этого вы сами хотите, и именно поэтому вы запрещаете им делать все, что они обычно делают, поэтому вы не позволяете им снять одежду и полностью обнажить свою грудь и все остальное, что у них есть, потому что вы знаете, что животная сущность — это вопрос отложенного удовольствия, которое существует только в акте отсрочки, что обещание глаз — это всего лишь обещание того, что что-то произойдет позже, может быть, скоро, или