представление о том, что произошло на самом деле, они понятия не имели, что привело к этому моменту, однако это было неизбежно, Гагарин должен был исчезнуть навсегда, и, конечно, то, как он умер — один из величайших героев страны, да и вообще один из величайших героев мира, погибший во время такого простого испытательного полета — было немыслимо, я понимал это, но затем я начал размышлять о том, что случилось с Гагариным после Великого События, и я почти ничего не нашел, это стало казаться мне подозрительным, и я провел дополнительные исследования и наткнулся на некоторые документы, свидетельствующие о жизни Гагарина после 1961 года
или 1962 год в совершенно ином свете, именно эти документы начали показывать мне человека, который до своего кругосветного путешествия едва ли был гнушался водкой, но это было ничто по сравнению с тем, что он делал потом, после своего Великого Триумфального Турне: с этого момента он начал пить ОЧЕНЬ МНОГО, и ПО-ДРУГОМУ, чем прежде, во время своих развлечений, после Великого Путешествия, это уже было не пить для развлечения — напрасно они пытались устранить из каждого документа малейший признак того, что Гагарин пил как собака — они не могли этого от меня скрыть, я сразу ухватился за это, когда между двумя фактами чего-то не хватало, именно это и вызывало у меня подозрения, чего-то не было того, что должно было быть, трудно пустить мне пыль в глаза, из меня получился бы хороший шпион или криптолог, но главное, что я нашел следы, в основном я нашел их потому, что в какой-то момент стало очевидно, что кое-чего не хватает, хотя, должен сказать, позже я был даже поражен на себя — или на любого, кто хоть немного следовал по пути Гагарина, — что мне сразу не бросилось в глаза, что эти документы молчат, проще говоря, в них нет ни единого вонючего слова о том, что случилось с Гагариным после Великого полета и последовавшего за ним Триумфального тура, и почему — я задал себе вопрос — ну почему нам не позволено знать, что он сделал, ведь ему оставалось еще семь лет жизни, семь лет — это долгий срок, и, по сути, мы ничего не знаем; Дядя Тихи сказал, ну, он был директором учебной базы, потом он учился в Летной академии, неужели в этом так много всего нужно пережевывать, говорит он, почему бы просто не сказать — теперь, когда все это закончилось — что в те времена любая информация, связанная с космическими полетами, была совершенно секретной, вот почему, сказал мне дядя Тихи — и эти дяди Тихи всегда говорили это всем, любому человеку, миру, если их об этом спрашивали — он говорит, ну, что еще можно знать об этом Юрии Алексеевиче Гагарине, хотя также верно, что на самом деле, когда он улыбался
мир, история этого Юрия Алексеевича замерла в головах людей, и он сказал: да, люди, верьте своим глазам, потому что я — Первое Лицо, и это было всё, это то, что мир хотел знать, закончилось, этого было достаточно, больше ничего этому миру было безразлично, во всем мире знали историю этого Юрия Алексеевича, они поместили это улыбающееся лицо под солдатской фуражкой в свои мозги, они упаковали его в витрину, если можно так выразиться, с запертым раздвижным стеклом и кружевной салфеткой сверху — но что касается самого Юрия Алексеевича, была только одна маленькая проблема, потому что, хотя Великое Путешествие действительно было высшей точкой его жизни — чем же ещё это могло быть? — странным образом, его Великая История не закончилась этим Великим Путешествием, она НАЧАЛАСЬ, но я не знаю, что со мной происходит, иногда я слишком забегаю вперёд, иногда, как сейчас, я слишком быстро возвращаюсь назад, с историями всегда так, я заметил, что они уже закончились, и я даже не знаю, как долго это было так, другими словами в эту современную эпоху, или в эту более чем современную эпоху, всегда есть проблема с этими историями, мне всегда показывают какую-то историю, ну, она не история, или никогда ею не была, или у нее только начало, или то, что идет после начала, и более того, даже если когда-то это могла быть история, все они в любом случае одинаковы, нет ничего нового под солнцем, как говорили в старину, ну, я не согласен с идеей, что нет никаких историй, есть только истории, есть миллиарды историй, тысяча миллиардов, газиллион триллионов историй, я не буду продолжать, но сказать, что нет никаких историй, ну, мы только сделаны из историй, но другой вопрос в том, что мы просто не можем найти СЕРЕДИНУ историй, мы всегда говорим о том, что, ну, вот антецеденты, и все эти Предшествующие события ведут к истории, а затем мы говорим: вот следствия истории, и они перечисляют, они перечисляют бесчисленное количество всего, что приходит после, но середина