От этого Томас-цыган расстроился — Каролус Магнус был его единственной надеждой. А теперь всё пошло по-прежнему из-за его легкомысленности.
У Томаса дела тоже шли худо. Свой участок земли он не мог обрабатывать. Жил он на подаяния, иногда вперемешку с попрошайничеством, всё меньше и меньше горя желанием трудиться. Жилище его сделалось постоянным притоном для бродяг. Все старые знакомые захаживали туда, беря с собой бренневин и карты, так что Томас забыл все привычки порядочных людей. И старуха его, больная и любившая поваляться, частенько прикладывалась к бутылке; кончилось тем, что она стала выпивать каждый день, на правах хозяйки дома.
С детьми было так же неважно. Старшая дочь только и думала о том, чтобы сбежать; она хотела «заделать ребёнка» и уйти бродяжничать. И она сбежала, едва выдался случай. Сошлась с Удавом Дидриксеном и отправилась странствовать.
Двое младших, Эльсе и Фредрик, сидели дома и учились всему дурному, что их окружало. Крали бренневин и пили его; на пригорке возле дома дрались, играли в любовь и тому подобное. Так что Томас иногда впадал в праведный отцовский гнев и колотил их до полусмерти. Но тут являлась мать, пьяная и взбалмошная, и поносила его.
Наконец настал тот скорбный день, когда Томас-цыган потерял свою супругу. По справедливой воле Господней, она ушла от него в белой горячке; и хотя это в каком-то смысле было благом, Томас вскоре понял, что без жены он как без рук.
А в прочем он осознал неизбежность и несправедливость жестокой судьбы своей, захватил Эльсе и Фредрика и покинул своё жилище, пустое, холодное и полное горьких воспоминаний. Каролус, как и подобало, присоединился к ним. «Мир не так-то прост», — говорил Томас-цыган.
Впрочем, жилось им не так уж плохо, пока финка Барбара была жива. Она могла во многих отношениях сгодиться Томасу в жёны. А ещё она имела замечательный талант, благодаря которому кормила весь выводок. Она знала толк в колдовских делах. Случалось им забредать в отдалённые места в горах или вдоль фьорда, так ей удавалось подзаработать то денег, то чего-нибудь съестного, стоило ей пошептать, к примеру, над больным дитём или над коровой. Немало добрых одёжек перепало ей и от карточных гаданий, или когда она указывала девицам, мечтавшим о замужестве, их суженого, а также благодаря прочим фокусам. Но так уж было угодно Господу в Его неисповедимой мудрости, что Барбара покинула сей мир; и с того дня всё пошло из рук вон плохо. Без бабы цыгану никак не обойтись.
Катрина, жена Каролуса, тоже была не промах. Она переняла кое-какие штучки у матери и пользовалась ими при случае; в общем, баба она была неплохая, пока не напивалась. Однако компания была большая, а времена суровые.
Мужчины ни на что не годились. Томас был уже в годах; пальцы были уже не такими ловкими, а глаза — не такими острыми, как раньше; в точной работе он был не силён, да и в остальном тоже. А Каролус немногому научился у отца. Изредка он отправлялся в отдалённые деревушки с проповедями, и тогда удавалось чего-нибудь урвать. Но вскоре о нём уже знали во всей округе.
Томасу приходилось продавать одну одёжку за другой, то свою, то детей, так, чтоб ему хватило на табак и на кофе; туда же шло то немногое, что ему удавалось заработать. Вскоре он уже побирался по окрестным деревням и выглядел «хуже последнего шведа». А если случалось им раздобыть побольше денег, как компания тотчас отправлялась в город; и там они жили припеваючи, ели досыта и пили бренневин, пока не пропивали всё до последней тряпки.
Почти всё время они держались вдоль побережья, недалеко от Ставангера; далеко на восток они не совались ни с проповедями, ни с гаданиями. Но народ стал учёным и всё меньше верил в то, что цыгане могут колдовать. И когда они шатались взад-вперёд по одним и тем же местам, местные жители с трудом выносили их присутствие, и подаяния всё время уменьшались.
Очень часто им приходилось ночевать на сеновалах и в сараях; но холодными ночами было так неприятно спать в мокрой одежде на сене или на соломе, а потом подниматься с утра, не имея ни щепотки кофе. Разводить огонь в чужих сараях они не решались. А бутылка была пуста в тот же вечер, стоило им покинуть город.
…Зима выдалась промозглой, с мокрым снегом, гололедицей и ледяным ветром.
Томас и его компания медленно дрейфовали на своей старенькой лодке к югу, то и дело задерживаясь из-за непогоды. Долго ли, коротко ли они добрались до Ставангера, где Катрине раздобыла кое-какие средства, занимаясь вязанием. И компания, так долго нуждавшаяся, позволила себе как следует взбодриться. Посиделки и пирушки со старыми знакомыми длились до тех пор, пока гуляки не просадили всё до последней тряпки.