– А что у вас за положение?
– Я инженер, из хорошей семьи. У меня прекрасные связи...
– Понятно. Один из угнетателей. Рабовладелец.
– Меня оскорбляют эти домыслы...
– Это вовсе не домыслы. Лишь констатация факта. У вас свой тип общественного устройства, у нас – свой. Демократия. Быть может, это слово вам никогда не приходилось слышать. Но это несущественно, поскольку мы, вероятно, последняя демократия в мире. Мы сами правим собой и все мы равны. В противоположность вашему рабовладельческому обществу, где все рождаются неравными и такими же живут и умирают, потому что ничего не могут изменить. С вашей точки зрения, я уверена, это выглядит не слишком плохо. Потому что вы среди тех, кто наверху. Но ваше положение может измениться очень быстро, если вы попадете под подозрение. В вашем обществе вертикальное движение существует только в одном направлении – вниз.
Ян угрюмо рассмеялся.
– Чепуха!
– Вы всерьез в этом уверены? Хорошо! Я расскажу вам о кораблях. В Красном море весьма распространена перевозка наркотиков. Товар традиционно поступает с востока. Героин в основном. Вывозится он из Египта и из Турции. Когда появляется нужда – а ваши пролы всегда испытывают нужду – всегда находятся деньги и люди, которые их предоставляют. Через земли, которые мы контролируем, не пройдут никакие наркотики, мы следим за этим – это еще одна причина, по которой разрешается наше существование. Эта субмарина – один из дополнительных способов патрулирования. Пока контрабандисты держатся нас в стороне, мы на них тоже не обращаем внимания. Но ваши силы государственной безопасности тоже снаряжают патрули, и один из них гнался за контрабандистами, которые вас едва не угробили. А врезался в вас береговой охранник. Мы не думаем, что он заметил вас во тьме. В любом случае, они добрались до контрабандистов. Мы видели вспышку взрыва, и проследили за сторожевиком, который в одиночку вернулся в порт.
Ян покачал головой.
– Я никогда не слышал ни о чем подобном. У пролов есть и таблетки, и трава, в которой они нуждаются...
– Им нужны значительно более сильные наркотики, чтобы забыть о существовании, которое они влачат. А теперь, пожалуйста, перестаньте меня ежеминутно прерывать и повторять, что никогда ничего подобного не слышали. Я это знаю – и вот почему я пытаюсь втолковать вам, что происходит. Мир в действительности совсем не такой, каким вам его показывают. Но это не имеет значения для вас, правящего меньшинства, сытого и богатого, в голодном мире. Но вы желаете узнать. И вот я объясняю вам, что Израиль – свободная и независимая страна. Когда была выкачена вся арабская нефть, мир повернулся спиной к Ближнему Востоку, радуясь, что, по крайней мере, он сбросил с плеч бремя богатых шейхов. Но мы были там постоянно, а арабы не уходили... Они вновь предприняли попытку вторжения, но без материальной помощи со стороны победить не смогли. Нам же с большим трудом удалось удержать свои позиции. И когда положение стало ухудшаться, мы сделали все, от нас зависящее. Когда положение с арабским населением стабилизировалось, мы стали обучать их сельскохозяйственным ремеслам, свойственным этому региону, которые они забыли за годы финансового изобилия. К тому времени, когда мир обратил на нас внимание, мы создали устойчивое земледелие, добились полного самообеспечения. Мы могли даже экспортировать фрукты и овощи. А потом мы продемонстрировали, что наши ядерные ракеты ничуть не уступают их ракетам, и если они хотят нас уничтожить, им придется смириться с немалыми потерями. И эта ситуация сохраняется до сегодняшнего дня. Возможно, вся наша страна – гетто, но мы привыкли к жизни в гетто. И за своими стенами мы свободны.
Ян вновь начал протестовать, затем задумался и отхлебнул чая. Сара одобрительно кивнула.
– Теперь вы знаете. И ради собственного же благополучия не распространяйтесь об этом. И ради нашего благополучия я собираюсь попросить вас об услуге, но я не понимаю подобной щепетильности. Никому не говорите об этой субмарине. Ради вашей же безопасности, в конце концов. Через несколько минут мы собираемся высадить вас на берег, на тот берег, куда вы могли бы выплыть после крушения. Там вас найдут. Девушка ничего не знает. Она явно без сознания, к тому же ей сделали укол. С ней будет все в порядке, врач сказал, что она вне опасности. С вами тоже будет все в порядке, если вы будете молчать. Будете?
– Да, конечно. Я ничего не скажу. Вы спасли нам жизнь. Но я все же думаю, что большая часть того, что вы наговорили – неправда.