Когда Май, наскучив беседой, поднялся в башню, Селен робко потянулся следом.
В любовно обустроенной Тангересом комнате красовался всё тот же разгром. Прибрать никто не удосужился: всем же было так некогда! Май добыл веник и старую корзину, чтобы складывать в неё мусор. Селен принялся помогать. Пришлось безжалостно выбросить многие любовно сделанные вещи. Кресло Май отставил к стене: его можно починить.
— Тебя что-то беспокоит, Май? — спросил Селен.
Комната приобрела относительно жилой вид. Лишь из разбитого окна безбожно дуло. Демон сел на любимое рабочее место.
— Эти ребята выкачивают из реальности полезные ископаемые. Что останется будущим поколением на собственный промышленный прогресс?
— А он обязательно нужен? — робко спросил Селен.
— Честно говоря, не знаю, и откровенно говоря, это совершенно не моё дело. Почему я должен думать о том, как будет выкручиваться кто-то другой?
Май поглядел на Селена, словно видел его впервые.
— Интересно, ты — смертный?
Найдёныш покраснел: вопрос показался ему неприличным. Май продолжал:
— У меня нет с собой нужных анализаторов, а то решили бы этот вопрос прямо сейчас.
— А разве это возможно — никогда не умирать? — спросил Селен.
— Мы ведь так и делаем. И этот фат всклокоченный тоже способен жить пока сам этого хочет.
Селен глубоко задумался, притих в уголке, и Май перестал донимать его бесполезными вопросами.
Глава 7
Ещё через два дня вся компания собралась уходить. Прощание Селена с госпожой Альбой получилось трогательным, но в меру. Как и предсказывал Май, хозяйка замка с пониманием отнеслась к мужской мобильности: длительные отлучки возлюбленных в этом мире были привычны. Демон погрузил потеряшку на переднее сиденье. Эса и Оливин расположились сзади, они исправно явились к старту, хотя их в дорогу вообще никто не приглашал. Страж облачился в собственные одежды, отстиранные и заштопанные кухаркой. Утюг в этой реальности ещё не изобрели или он не прижился, как предмет роскоши, поэтому выглядел небожитель изрядно мятым: любовь к натуральным тканям его подвела. Волосы удалось отмыть и расчесать, теперь они падали на плечи почти так же красиво, как прежде.
Май отогнал машину за деревья, чтобы не смущать обитателей замка. Там дал старт. Реальность знакомо пошла волнами. Селен съёжился, предчувствуя дурноту. Двое других пассажиров препирались на заднем сиденье из-за лучшего места и обзора. В завершающей фазе перехода автомат резво дёрнул машину в сторону, чтобы избежать столкновения с материальными объектами принимающего мира. Предметы опять оказались деревьями. Странников бросило из стороны в сторону. В целом, реальность охотно облепила новую игрушку: машина довольно мягко шлёпнулась на грунт.
Тотчас по защите загрохотало: это сыпались с потревоженных ветвей крупные ананасы. Селен вжал голову в плечи, а Эса, наоборот, заинтересованно вытянула шею. Май тоже посмотрел наверх, ожидая очередной труп, но сверху мирно продолжали падать увесистые колючие плоды.
Когда последний из них вяло скатился в траву, Май осторожно выбрался наружу. Машина стояла как посреди фруктовой лавки: мало того, что ананасы усеивали землю, они так же щедро висели на ветвях соседних деревьев. Чуть дальше толстенные сучья гнулись под тяжестью бананов, собранных в необъятные грозди.
— Нас в какой-то сад занесло? — спросила Эса, поспешно выбираясь наружу. — Никогда не видела таких странных деревьев!
Двое других не отстали от амазонки. Даже Селен забыл о грядущей дурноте и изумлённо разглядывал приютивший странников мир.
Эса подняла самый крупный ананас и деловито оглядела, примериваясь расковырять и съесть.
— Сбылась мечта идиота, — пробормотал Селен.
Май оглянулся. Потеряшка покраснел:
— Из той реальности привязалось, где ты меня нашёл! — поспешил оправдаться Селен. Май одобрительно отметил, что про запрет он при Страже не упомянул. — Люди говорили. В примерно таких случаях. Хотя таких случаев быть не может. Ананасы не растут на деревьях. Они — трава. И бананы — тоже трава. И откуда я всё это знаю?..