Громкий стук в дверь сообщил о том, что и полиция стремится получить свою долю развлечений. Эса вытряхнула из шлема большую часть оказавшегося внутри мусора и водрузила эту новую модель на голову марга. Отверстия подошли идеально, если не считать того, что шлем сел набекрень: на волне энтузиазма конструкторы не потрудились точно прицелиться. Не пытаясь больше спорить, Май влез в комбинезон.
— И как мы будем расходиться по одному, если в дверь ломятся, а на окнах у вас решётки? — скептически поинтересовался он.
— Дверь крепкая: выламывать придётся долго! — деловито сообщил Михаил Евсеевич. — Решётки на окнах с секретом — убрать их можно одним движением руки!
— Потрясающе! — пробормотал Май.
Он разглядывал заговорщиков. Игорь и Ирма поспешно рассовывали по карманам мелкие предметы: должно быть, диски с секретными материалами. Лица у обоих воодушевлённые! Квартиру сейчас разгромят, и она навсегда будет потеряна и как жильё, и как явка, а им хоть бы что! Складывалось впечатление, что они рады нападению, словно визит полиции узаконил их статус революционеров и тем самым польстил самолюбию: теперь всё как у «больших».
Май на секунду прикрыл глаза: нет, никогда ему не понять мятущуюся душу человечества! То ли дело механизмы — они так честны и откровенны.
Разверзнув очи, демон повернулся к другому маргу.
— Олли, нам придётся пойти первыми. Под окнами наверняка приличная засада — отвлечём её на себя. Мы здесь рискуем меньше всех. Даже если попадёмся, что они нам сделают?
— Ага! Здесь — ничего, — пробормотал небожитель, — но с какой рожей я тогда появлюсь домой?
— Как всегда, с набитой! — ответил демон.
Оливин ухмыльнулся во весь рот. Глаза его косили: он пытался отследить, какое впечатление производит его героизм на подругу. Ирма наградила пылким взглядом, и небожитель молодцевато выпрямился.
— Отличный план!
Оливин дружески хлопнул Мая по плечу, но недооценил разницу весовых категорий и статусов: вместо того, чтобы покачнуть демона, едва не упал сам.
— Пошли! — сказал он сердито и надвинул шлем на глаза.
— Минуту!
Май повернулся к потеряшке. Селен уже надел шлем, и лица почти не было видно, но страх подопечного демон ощутил и так.
— Эса, поможешь Селену?
— Будь спокоен, мы справимся! — уверенно ответила амазонка.
Свет оставили включенным. В другой, тёмной, комнате Михаил Евсеевич бесшумно отодвинул гардину. Снаружи прочно обосновалась ночь. Окно выходило в глухой заросший дворик, и свет уличных фонарей был здесь прилично разбавлен мраком.
— Готовы? — спросил Михаил Евсеевич.
— Да! — сухо ответил Май.
Михаил Евсеевич толкнул створки (хорошо смазанные петли не скрипнули) и выдернул стержень замка. Решётка обрушилась наружу. Судя по тому, что снизу прозвучал вопль, первый противник сполна получил свою долю приключений. Май выпрыгнул легко, а вот Оливин приземлился неудачно.
Человека под окном накрыло решёткой, и он запутался в ней, когда попробовал выбраться. Небожитель слегка недопрыгнул: его ступня соскользнула с прутьев и застряла. Придавленный во второй раз бедняга под окном болезненно вскрикнул. Вернувшись помочь Оливину, Май увидел, что пострадавший не из полиции: судя по обтрепанному костюму, он бродяга.
— Беги! — посоветовал Май. — Здесь облава!
Человек, что удивительно, послушался. Май и Оливин бросились продираться сквозь заросли, а он побежал вдоль стены, грохоча решёткой, как рыцарь латами.
За кустами открылся проезд.
— Я налево — ты направо! — крикнул Май.
Ответа он не услышал. Высокий, сильный боевой марг способен оторваться от человеческой погони секунд за пять — самое большее. В планы Мая входило, чтобы за ним побегали, поэтому он постарался выглядеть мирным обывателем. Погоня образовалась почти сразу. От двоих, выскочивших наперерез, Май увернулся. Сзади грозно засвистели. Плохо, если начнут стрелять, поэтому надо дать ребятам надежду схватить его быстро и без усилий. Май сделал вид, что споткнулся: рухнул на колени, почти ткнулся носом в землю. Вскочив опять на ноги, он принялся усердно хромать и горбиться как бы от боли и страха. Иногда оглядывался на бегу.
Полицейские на удочку попались и не вдруг заметили, что, несмотря на грустное состояние беглеца, расстояние до него почему-то никак не сокращается. Проезд повернул под прямым углом, огибая здание, и Май чуть прибавил прыти, словно отчаяние поделилось с ним последним резервом. Ещё немного, и можно оставить дробный топот далеко за спиной. Прочие товарищи по революции успеют к тому времени раствориться в ночи.