— Надо же! — пробормотал он. — Сами исчезли!
Обстоятельство, что ещё недавно порадовало бы сверх меры, показалось вдруг не таким и замечательным. Май с удивлением обнаружил, что успел привыкнуть к спутникам, и даже их постоянные препирательства на заднем плане превратились в уютное дополнение к жизненным невзгодам.
Как ни тихо говорил Май, его речи разбудили Селена. Потеряшка сел, хлопая ресницами. Улыбка расцвела на сонной ещё физиономии, и Май обнаружил, что откровенно любуется находкой. Взгляд паренька сияющее ясен, задорно торчат кудряшки, золотистые на свету. Сейчас они показались не рожками, а зубцами короны.
Может быть, пора обзаводиться потомством? — спросил себя Май. Елена тему не затрагивала, но вполне естественно предположить, что детей она хочет. Надо самому начать этот разговор, по глазам жены он поймёт, что за ответ даст её сердце.
Май вздохнул: настроила его на лирический лад природа или пошли перемены в душе? Пойди — разберись. Полезно вернуться в бетонную серость городов и спросить себя повторно.
Селен осмотрелся и остановил вопросительный взгляд на покровителе.
— Сам в шоке! — откликнулся Май. — Предположить, что эти двое пошли на охоту, было бы слишком оптимистично. Вряд ли, что они способны что-то добыть…
Май умолк, прислушиваясь, но только шелест листьев нарушал тишину, да посвистывание птиц, да стрёкот насекомых.
— Вот куда их понесло в незнакомом мире? — проворчал Май. — С чего они взяли, что кто-то будет их искать, что кому-то они нужны и интересны?
Селен легко, как перекатился, встал на ноги.
— Но мы же пойдём! — сказал он и ответа в его интонациях было больше чем вопроса.
Май подумал, что вполне с этим согласен. Он мало переживал за благополучие назойливой парочки, но любопытство разгорелось.
— Куда мы пойдём? — спросил Селен.
Глаза его блестели, от недомогания сохранились лишь едва заметные тени под глазами.
— Оливина найти легче лёгкого: у любого Стража есть встроенный маячок. Порядок делает вид, что заботится о своих опорах. Сейчас мы его быстро запеленгуем.
Май достал компьютер и установил направление и даже примерное расстояние до искомого объекта. След вёл в дремучий лес. Селена ничуть не пугала перспектива оказаться под огромными деревьями. Напротив, когда обоих сверху накрыла зелёная тень, Маю почудилось, что дубы знают о присутствии эльфа, и оно им приятно.
Под ногами зашелестела паль. Зимы в этих местах тёплые, снег не выпадает, поэтому листья лежат рыхло, ноги утопают в них по щиколотку и выше. Мощные ветви раскинуты широко, в кронах видны зелёные ещё крепенькие жёлуди.
Селен улыбался шороху под ногами, иногда поднимал голову, чтобы полюбоваться узором ветвей. Пальцы его ловили и с удовольствием гладили твёрдые глянцевитые бока плодов. Маю опять показалось, что деревья одобряют каждый шаг найдёныша. Однажды из малого семени вырастет большой дуб. Пройдут века, но лес будет помнить случайные прикосновения странного человека. Наверное, он всё помнит, только никому не говорит об этом, или спросить никто не умеет.
Поймав себя на очередной лирической ноте, Май внимательно поглядел по сторонам. Пора бы и местным жителям попасть в поле зрения. Они избегали селиться слишком близко к реке, но и в глухомань не забирались. Май бывал здесь прежде и в целом представлял, кого, где и в каком примерно количестве можно встретить.
Подлесок был не так и густ, поэтому живописную сцену «под дубом вековым» друзья разглядели издали. Дерево, послужившее фоном событий, и, правда, могло похвалиться великолепной статью — оно отлично смотрелось бы на картине, но внимание в первую очередь привлекли участники драмы.
Оливин стоял спиной к неохватному стволу и загораживал собой Эсу, словно старался защитить её от наступавших на него мужчин. Кстати говоря, так оно и было. Амазонка же ничуть не противилась крамоле. Она откровенно позволяла за себя заступаться, хотя ничуть не выглядела напуганной или растерянной. Май даже остановился, пытаясь проникнуться невероятной картиной происходящего.
Оливин держался молодцом. Его навязчивый поиск развлечений и длинные локоны провоцировали несерьёзное к нему отношение, но парень явно усвоил старый постулат: изнеженность могут позволить себе лишь те, чьё мужество безупречно. Сейчас всё внешнее перестало иметь значение: сквозь фатовской облик проступил воин, защитник, мужчина. Должно быть, и Эса ощутила метаморфозу и позволила себя оборонить, хотя драться наверняка обучена не хуже, а то и лучше. Неужели ей захотелось почувствовать себя женщиной?