— Будь у меня пара пушек и тысяча человек, я мог бы удержать Нижнюю Калифорнию, — хмыкнул валлиец. — А на нет и суда нет. Я лучше поеду попытать судьбу на север, а ребятам посоветую расформировываться.
Он был настоящим солдатом фортуны, но не дураком. В Лос-Анджелесе его чуть не на руках носили, бесплатная выпивка ждала его в любом баре, но он сообразил, что пора уносить ноги. Так мы с ним и разминулись: когда я влез в дела магонистов, Прайса уже след простыл из ЭлЭй.
Место валлийца занял кентуккиец Джек Мосби, убежденный радикал из IWW. Его правой рукой стал Ковальски, член того же профсоюза. Магонисты решили дать бой численно превосходящим силам федералов, которых вел губернатор штата. Они думали, что слеплены из крутого теста, а на поверку вышло песочное — все их мужество рассыпалось под шквалом редкого пулеметно-артиллерийского огня. Войска правительства не спешили сближаться с магонистами — били по ним дистанционно, не жалея ни патронов, ни снарядов. И повстанцы дрогнули. Начали отходить, потом бросились наутек. На чудом сохранившийся паровоз и угольный тендер набились десятки повстанцев, и он двинулся в сторону границы, чадя черным дымом. Кому места не досталось, беспорядочно носились по улицам Тихуаны как переполошившиеся куры. Последние тоже внесли свою лепту в формирующийся хаос, когда в город стали залетать случайные снаряды — федералы висели на хвосте у бежавших магонистас, продолжая поражать их артиллерийским огнем. Заорали ослы, перекрыв своим «иии-аааа!» ружейную трескотню и буханье пушек на южной окраине.
Один из таких снарядов разорвался в соседнем дворе, разнеся в клочья курятник. Из отряда никто не пострадал, но расчихались мы знатно, когда нас накрыла туча пыли и смрад от поджаренной на пироксилине пернатой птицы.
— Нужно срочно уходить, — окликнул меня Зигги. — «Федералы» не станут разбираться в чистоте наших помыслов. Американец? К стенке! И весь сказ!
Он был прав на все сто процентов. Решение пришло мгновенно.
— Надо прорываться на север. Нам сейчас не до маневров, не до поиска дыр, тем более что окрестные креолы полны желания навалять пришельцам. Федор, ты сможешь, как Пол, стрелять из пулемета прямо из седла?
— Не пробовал, — признался Федор. Андерсон самодовольно осклабился, свои навыки он продемонстрировал во всей красе не далее как с полчаса назад. — А зачем?
— Затем, что у нас не будет времени занимать позиции. Все решает скорость и огневое подавление. И мне нужна ваша вьючная лошадь.
— Только не магазины! — взмолился Пол. — Можно сбросить часть патронов, палатки…
— Привязывайте девушку к лошади, чтобы не вылетела из седла, и двигаем в темпе. Лешка поедет со мной.
— Иии-яяя! — заорал очнувшийся осел, но его призывы мы проигнорировали.
Страха за сына я натерпелся, когда вырывались из городка. Нам пришлось вернуться на мейн-стрит, чтобы оказаться на дороге, ведущей в сторону погранперехода. У гостиницы «Националь» нас попытались перехватить — кому-то приглянулись наши лошади, и небольшая толпа, размахивая винтовками, выскочила из-за угла. Пол полоснул очередью из Мадсона на скаку — все пули благополучно ушли в «молоко», защелкали по фальшфасаду. Агрессоры растерялись. Хотели нас на испуг взять и никак не ожидали такого отпора. Трусливые поспешили спрятаться, смельчаки заклацали затворами. Федор натянул поводья, остановил лошадь и почти в упор влупил две короткие очереди. Вопли раненых, проклятия живых — мы не стали тратить время на обмен любезностями и поскакали дальше. Нам вслед полетели пули. Одна зацепила на излете Мигеля, скакавшего рядом со мной. Он вскрикнул, но удержался в седле.
Я прижал Леху крепче к груди, чувствуя, как внутри все ходит ходуном. Лошадь сбавила темп и пошла каким-то странным аллюром, приседая на один бок. Догадался, что ей снова досталось — теперь в круп. Выноси, родная!